Разговор с Тимуром Абдулаевым, архитектором, аспирантом УралГАХА

«Эдуард повел его ужинать в Арсенал, где подавали мелких голубей на вертеле. Каждый из них шел под зонтиком - символом Венеции, если не считать второго символа - резиновых сапог. По пути они увидели львов. Дошли до входа в Арсенал, поднялись по деревянным мосткам. За столом выпили немало, даже многовато, белого вина». Паскаль Киньяр. Лестницы Шамбора. 1989.

Тимур Абдуллаев, молодой архитектор, аспирант УралГАХА, рассказывает о недавней работе в Венеции на IX Архитектурном Биеннале.

«Замысел этого проекта состоял в том, чтобы создать в Российском павильоне экспозицию, демонстрирующую деятельность молодых архитекторов, работающих на заданную модератором тему. Процесс творчества тоже можно сделать объектом выставки, и это действительно так.

В общей сложности в Биеннале участвуют около девяноста молодых российских архитекторов, группами по девять человек, сменяющих друг друга через неделю. Наша группа оказалась интересной по составу тем, что в нее вошли ребята из Тольятти, Нижнего Новгорода, Самары, Казани и Екатеринбурга. Модератором был норвежский архитектор Кйетил Торстен, автор известного проекта Александрийской библиотеки «Alexandrina».

Дальше речь в основном идет именно о Кйетиле Торстене, и у слушателя складывается представление о фигуре, производящей не менее мощное и монументальное впечатление, чем сама Венеция. Темпераментный и демократичный норвежец задал неожиданную тему «Чернобыль+». Трансформация негатива в позитив». Какой позитив можно извлечь из того, что максимально вредно и опасно для человечества?

«Г-н Торстен руководил нами столь демократично и целеустремленно, что мы сумели в полной мере осознать происходящее, произошедшее с нами, только в день презентации. Честно говоря, я никогда бы не подумал, что сегодня кто-то будет всерьез заниматься русскими архитекторами. Однако, к счастью, сейшн не случился, работа шла очень активно, и Торстен постоянно был рядом с нами, с десяти утра до двенадцати ночи, иногда без перерывов на обед.

Венеция (здесь почти впервые в рассказе Тимура звучит название города, в котором он провел десять дней) - город коварный. Если не успеть перекусить до сиесты, которая продолжается с трех часов дня и до семи вечера, вам грозит голодная смерть» (как тут не вспомнить «Смерть в Венеции»...)

«Он удивил нас, как только пришел в шоу-рум. Обычно проекты предыдущей группы остаются на месте все время работы следующей. До нас были ребята, решавшие крупные градостроительные проблемы, мы еще помогали им в наш первый день дорубать макеты. А тут пришлось почти сразу разбирать экспозицию предшественников: важно было показать процесс творчества, весь, от начала до конца».

«Работа начиналась с глобальных замыслов, которые, казалось бы, должны соответствовать масштабу чернобыльских проблем. Однако Кйетил Торстен остановил нас почти сразу, неожиданным заявлением о необходимости shaw, шоу. Понятно, что без предметного осязаемого воплощения глобальный замысел будет абстрактным и, в конечном счете, лишенным какого-либо архитектурного смысла. С самого начала он очень хорошо понимал, что именно ему нужно, и постепенно, умело, ненасильственно, вел нас к желаемому результату».

«Для того чтобы это произошло, в первый день был устроен небольшой семинар. После взаимных представлений и рассказа о себе, каждый сформулировал, как он видит тему. Г-н Торстен дал свое понимание архитектуры, рассказал о подходах и методах. Тем не менее, каждый был поставлен в равное положение, мог свободно высказывать идеи, которые в ходе обсуждения трансформировались и сужались. Никому не было произнесено, что идея плохая, поскольку индивидуальность творческого решения ценится превыше всего. По мере проработки у нас образовалось три основных направления, три темы: реабилитации территории Чернобыля, имиджевое привлечение внимания к нему и направление, обозначенное как «экстрим». Например, проект «Чернобыль-бич» - круглогодичного пляжа, согретого недрами реактора и предназначенного явно не для нахождения на нем людей, - вырос из второго направления».

Идея проекта «Chernobyl-Savior» Тимура Абдуллаева в том, что Чернобыль способен помочь очистить весь мир от техногенных отходов. Это можно сделать, используя одно зараженное место. Как видим, в первоначальных замыслах много креатива и мало собственно архитектуры. Зато в итоге получилось десять совершенно разных проектов.

По словам Тимура, для норвежского архитектора принципиально важно это движение от концептуального замысла к его формализации. «Он рассказывал, как делал музей Тернера, на скалистом мысе, у моря, когда главным было связать воедино морскую стихию и ее великого певца. И как бы между прочим вдруг упомянул, что все детали были сделаны на корабельном заводе. А на вопрос, бывают ли проблемы со строителями, ответил утвердительно. И спокойно продолжил: «Тогда берем новых»». Но еще лучше - пример малобюджетного частного музея рыболовства, спроектированного Кйетелом Торстеном для небольшой норвежской деревушки. Бетонный параллелепипед, сильно выступающий из скалы, в его глазах обладает уникальным значением: между ним и морем видно восходящее солнце... Только безжизненность бетона не вписывалась в проект. Тогда музей обмазали сметаной, и он оброс мхом!

«Визуализацией идей мы занимались дня три, но каждый успел подготовить свой материал, - продолжает Тимур. - Торстен помогал нам в конце совершенно не дистанцируясь от происходящего. На презентацию принес плетенку вина и целую голову сыра».

24.11.2004