Книга детства. 1993 (19)

Т. Быстрова

Возвратившись, я перебирала еще раз все, что лежало теперь в сумке, находила самое привлекательное чтение, хотя одинаково привлекательными казались все без исключения книги, и шла в тенек, в тишину, - или оставалась в избе. Кажется, оторвать от этого занятия меня было почти невозможно. Но, с другой стороны, хватало времени и на остальные дела, книги не шли в ущерб купанию или походам в лес. 

Иногда даже подталкивали. Я была уже большая, классе в седьмом, когда мы всейсемьей отдыхали целый месяц в деревне. И наткнулись на замечательную книжку Владимира Солоухина о грибах - маленькую, неброскую, в мягком переплете. И очень интересную. Хорошо знакомый, казалось бы, мир мы вдруг увидели с новой стороны. О шампиньонах я уже писала выше. Но есть еще одно удивительное воспоминание в этой связи. Мы прочитали, что многие грибы растут кольцами, то есть грибница растет кольцом под землей, а грибы образуют окружности на поверхности. И решили проверить. Был теплый солнечный август, когда нежарко и немножко менее ярко, чем было в июле, чуть печально в преддверии осени, но еще не осень. Была паутина между елей. И рыжики на угорах.
Мы наткнулись случайно и первыми: просто пошли за грибами, на заросшей мхом полянке, прогретой за лето солнцем, между ароматных, издали похожих на барашков, кустов вереска с синими созревшими ягодами, между смолистыми елками, снизу, как кружевом, оплетенными голубовато-серым, жемчужным, лишайником, - нашли молодые крепенькие рыжики. Маленькие и побольше. И стали искать кольца. И находили! Самым долгим делом было определение направления, нужно было для начала найти хотя бы три разрозненных "кустика" грибов и мысленно прочертить окружность (мы не знали притом, каковы могут быть ее размеры). А дальше идти вдоль нее - и с восторгом первооткрывателя находить все новые и новые подтверждения чудесной гипотезы! На крохотных мшистых полянках, плотно окруженных со всех сторон вереском, кудаприходилось продираться сквозь колючие ветви и кряжистые упрямые стволы, на  склоне, вдоль тропинки, почти под носом у всех проходящих...
В тот день, вернувшись и перекусив, мы побежали в лес второй раз, такого еще не бывало. Ходили до заката, открывая серо-зеленые или коричневые сверху и ярко-оранжевые, с капельками сока, такие хрустящие и аппетитные, что прямо хоть сейчас пробуй, грибки. Ах, как это было здорово, искать и находить, сгибаться и ползти на коленях, и садиться в изнеможении на траву, и смотреть в небо, и чувствовать себя таким переполненным - рыжиками, солнцем и жизнью. Мыть их вечером, и без того такие аккуратные и чистенькие, и солить, и нежадно, но азартно думать о запасах на зиму и о завтрашнем возможном повторении чуда... После я никогда не сталкивалась с подобным феноменом, грибы росли кучками и бороздками, и «мостами», и гнездами, но полноценных, широченных колец я больше никогда не видела.
Так библиотека помогла нам в сборе грибов. Но она помогала и в непогоду, в частые  долгие дожди, лившие иногда целое лето. Одурев от сырости и постоянной нескончаемой грязи, мы с удовольствием сидели дома, когда было что почитать. Еще -  играли в разные игры с участием букв и слов, составляли, выискивали, переделывали.  Когда подрос брат Леша, у меня появилась компания, хотя читал он меньше.
Бесконечные возможности для игр и забав, особенно нам, детям, давала река. Она все время меняла свое русло, поэтому в разные годы купались то прямо напротив деревни, то несколько в стороне, ближе к месту впадения речки, где вода была холоднее, зато лучше дно, позже даже за речкой, вблизи ивовых кустов. Для разнообразия купания нашим деревенским сверстникам служили большие резиновые камеры из тракторных колес или грузовых машин. Найти такую камеру, наверное, было несложно, судя по  тому, какое количество техники и запчастей повсюду валялось, особенно наверху, за деревней, неподалеку от клуба, незагороженное, неприкрытое от дождей. Как и везде: брошенная борона в поле, брошенная тракторная кабина или дверца на обочине дороги, словно кому-то помешали, покрышки всех размеров, длинные зубья сенокосилок были  повсеместным, никого не удивлявшим в этих скудных краях, явлением. Но я о другом. Камера катилась, вихляя, с горы в окружении ватаги ребят всех возрастов, значит, идут купаться, значит, и нам пора: не только веселей, но и относительно безопасней. Река Коса была с характером, несмотря на все наши игры, шутить с ней было нельзя.
В первые годы, первые приезды купались прямо напротив деревни, напротив крайнего дома, который с реки, из-под крутого рыжего глинистого обрыва, кое-где поросшего  колючками пырея, оставался совершенно невиден. С обрыва соскальзывали на узенькую полоску берега, весной заливаемую водой, а летом сухую. Там травка и цветы, особенно  много вьюнка и желтой пижмы. Располагались прямо в траве, без особых удобств, зачем они нужны, ведь мы пришли не нежиться под солнцем, а купаться. Это долгая процедура.
Река в этом месте чуть шире, чем вокруг. Резкий скользкий путь  вниз - проще сразу прыгнуть подальше в воду, но не теряться и молотить руками и ногами изо всехсил, потому что дальше идет узкая глубокая стремнина. Если потащит течением, то унесет к  повороту, где становится еще глубже и бурлят водовороты, поэтому плыть лучше поперек, а не вдоль. Течение держит любого на одном и том же месте, работая как  тренажер.  Тот, кто переплыл эти семь-восемь метров, оказывается на более спокойной воде, у маленького островка, на котором прижились лишь несколько кустиков ивы. Этих  островков два, один поменьше, другой побольше, между ними короткий проливчик с песчаным дном и теплой, прогретой солнцем, водой. Там можно побулькаться, стоя на руках на дне и держа ноги на весу, поползать взад-вперед, постоять на скользком бережке перед отправлением в обратный путь, посмотреть на таинственный тихий заливчик по ту сторону острова. Вода в нем была почти черной, длинные бороды речной травы медленно колыхались. Иногда, под вечер, выплывала из-под кустов ондатра. (Купались и вечером, до самого захода солнца, почему-то не было холодно).
Из всех купальных мест разных лет самое подходящее для детей место, как мне кажется,  было именно тут, и разнообразно, всего помаленьку, и на все вкусы, все прихоти. Даже дорога сквозь стремнину оказывалась не слишком опасна, особенно если учесть ловкость и силу деревенских детей, до водоворотов далеко, можно успеть нырнуть вглубь течения, миновать его и выкарабкаться, зацепившись руками за крепкую береговую траву. Траектория берег - остров - берег  повторялась проворными темно-коричневыми от загара телами раз десять-двенадцать подряд, вода кипела и пенилась в растерянности  от этих сумасбродств. Это было только начало.

Вслед за легкой  получасовой  разминкой  приходил черед забав с тракторной камерой. Ее оттаскивали вверх по течению, ложились и отпускали плыть, пока это было возможно, то есть в четко ограниченных, каждому известных пределах. Куражились и форсили, но меру знали, потому что река наказывала любое безрассудство. С камеры ныряли. Играли в ляпки, в бабу-сеяла-горох, перепихивали друг дружке мяч или старенький надувной круг, бледно-розовый, из толстой, остро-пахнувшей резины, с зеленой тесемкой сбоку, формой напоминающий спасательный, но абсолютно непохожий на него. Визжали, кричали, хохотали, брызгались. Кидали комья глины или мазали ею все тело, включая единственное нижнее  белье, намекающее на принадлежность к миру цивилизованных людей, надо признать, что белье почти не менялось в цвете до и после намазывания. Сбегали с обрыва и плюхались в воду, доплывая до камеры, где уже разместились другие счастливчики.  Боролись за место, кончалось тем, что к общей радости все снова оказывались в воде.  Соревнование, в котором каждый участник скрывался под водой, как только над нею показывалась голова другого, завершало обычный цикл. Уходили на травку,подсохнуть, передохнуть. Зубы стучали дробно, посиневшие губы тряслись, но это не останавливало. Во время паузы проголодавшиеся могли сбегать в поле за подкормкой,  если ее в этом году («нонешний год») посадили за деревней, подкрепиться горохом. Иначинать все снова. О том, что вода грязная, в смысле грязи, ила и глины после ливня, а даже не химии и всякого дерьма, никто не думал. И не болели, только простуда на губах выскакивала.
Один год, чуть повзрослев, мы купались метров на двадцать выше по течению, там было глубже и спокойнее, можно было проплыть вдоль берега, попробовать разные способы. Там мама учила меня делать скольжение, заводя в воду по грудь, а то и по шею,  и "поплавок" - прижав колени к груди. Я пробовала плавать брассом, тут же сбиваясьна привычный собачье-лягушачий стиль, который только и позволяло течение, и на спине, уходя то и дело под воду. Опаска была. Именно там стремительный поток исподволь уже входил в силу. Там река понесла мою троюродную сестру, Таню. Она захлебывалась и боролась, и ничего не могла поделать, а на помощь плыть оказывалось невозможно, слишком опасно даже для опытного пловца. Красное платье (была и такая "мода" в условиях дефицита купальников, прямо в платье, все равно высохнет) и растерянное перекошенное лицо, которое захлестывало водой, до сих пор  стоят перед глазами. А вот чудо спасения забылось, как ни странно.
Очертания берега и глубина реки все время менялись. Кто определял каждое новое лето, где можно купаться, не знаю. Но если где-то это место находили, то только на него и ходили потом постоянно, все, независимо от склонностей и возраста. Я никогда не видела, чтобы кто-либо купался в лугах, далеко за деревней, например там, где паслись кони, хотя на первый взгляд там существовало множество привлекательных и спокойных  местечек, река не извивалась так круто, ласточки кружились над водой, залетая в свои гнезда. Но никто не пытался, все знали буйный норов реки, такой миролюбивой на поверхности и такой непредсказуемой. Она делала свое дело быстрее, чем люди  успевали привыкнуть к изменениям. Наши островки размыло, один полностью ушел под воду, на другом, большом, густо разрослась ива. Плескалась в сумерках рыба,  поднимался туман по вечерам. Купаться там перестали, переместившись к речке.
Там дно, то песчаное, то заросшее густой травой, было более ровным, а вдоль берега - более глубоким. Я училась нырять, глядя, как мальчишки крутят сальто, забравшись на кочку повыше. Я не боялась и тоже ныряла вовсю, правда, без акробатических элементов. Мне нравился зелено-бурый влажный мир, в который мы погружались целиком, чем дольше, тем интереснее, и привкус пресной, какой-то очень сырой, прохладной воды во рту и в ушах. Глаза всегда оставались закрытыми, глина мешала.
Однажды спад воды был очень резким. В течение года река опустилась настолько, что когда-то скрытые под водой деревянные части электростанции полностью выступили из  нее, образовав мост. Но на остальной части реки это никак не сказалось, местами стало даже более глубоко.

Предыдущая ...Следующая

Презентация "Подстаканник" в проекте "Русская вещь"

09.12.2008