От модернизма к постсовременности: Киенори Кикутаке (1). 2005. Т. Быстрова

"Мы считаем, что кроме функции самих зданий мы должны придать структуру пространству".

Кензо Танге

О «четверке великих» японских архитекторов, родившихся между 1925 - 1934 годами - Арата Исодзаки, Фумихико Махи, Кацуо Шинохара, Кисё Курокава, - у нас еще пишут, но как бы вскользь. Еще сложнее обстоит дело с мэтром и «живой легендой» метаболистской архитектуры, Киёнори Кикутаке. Биография взглядов и построек - да, но факты жизни, учителя, друзья, пристрастия скрываются под плотной завесой молчания. «Благородный муж не говорит о себе», - мог бы заметить по этому поводу Конфуций.

Мне он представляется этаким современным самураем, чей единственный господин - архитектура. Верность ее в теории и на практике мастер сохраняет всю жизнь. Существенное отличие состоит в том, что самураю положено думать о смерти. Киёнори Кикутаке очень озабочен жизнью. И будущим.

Кикутаке родился в 1928 году в Куруме, в префектуре Фукуока, а с 1946 по 1950 год учился в университете Васеда в Токио. Даты, казалось бы, близки. Но они знаменуют две эпохи жизни Японии, разделенные между собой войной. Поверженная страна страшится утраты национальных корней. Поколение метаболистов - это те, кто знает и любит родную культуру. И одновременно понимает, насколько изменились времена.

Там синто, дзен, любование бонсаи или лепестками сакуры, чайные павильоны, храмы, каллиграфические надписи. Деревянные бочки с горячей водой, стоящие прямо во дворах в предвечерний час, - знаменитая японская баня сэнто. Простой и достойный уклад жизни. Дух традиции.

Здесь - американская бомбардировка Хиросимы и Нагасаки, поверженная нация там, где реально повержен лишь милитаризм. Но события второй мировой войны переживаются как национальная катастрофа. Разруха, усилия по восстановлению хозяйства, которое начнет развиваться с конца пятидесятых. Мысли о реванше, которые позже воплотятся в «экономическое чудо». Новые города с миллионным населением. Кино, журналы. Другой ритм, другие горизонты.

Тем не менее, жизнь Киёнори Кикутаке - как и Курокавы, и Исодзаки, - никак не освещается в официальных биографиях до того, как им исполнилось тридцать или чуть больше. Быть может, краткость жанра не вмещает напряжения этих лет. А может, биография мастера складывается только из его дел. Длиннейший список проектов и теоретических работ, непрерывный, скромно комментируемый труд.

Про его творческий путь не пишут «восхождение» или «эволюция», и это, пожалуй, правильно: все живое текуче, ведь это так естественно. На него обратили внимание в 1959-м, потом, на протяжении почти полувека, он всегда немножко в тени более зрелых и более интернациональных мастеров, а теперь вот - новый всплеск интереса. В чем дело,  долголетии или верности себе, ведь он единственный продолжал называть себя метаболистом на протяжении всех этих лет.    

В бусидо есть три первостепенных качества: верность, правильное поведение и храбрость. Юдзан Дайдодзи «Будосёсинсю», XVII в.

Идеология метаболизма своевременна и синтетична, и вместе с тем является абсолютно японским продуктом, как икэбана, сумо или бусидо. Верность традиции - не столько упертость в канон, сколько стремление следовать за жизнью и природой, находящимися в постоянном становлении. Японцам удается избегать обожествления традиции, превращающего ее в догму, и при этом развивать ее с опорой все на те же, природные законы. Этот подход являлся антитезой интернациональному и, часто, внеисторичному функционализму, синтезируя все возможные противоположности - технику и природу, патриархальное прошлое и утопическое будущее, рациональность и образность, порой доходящую до гротеска. Как например, в недавно обновленном за 6,8 млн. долларов сейсмоустойчивом и, говорят, непривычно просторном для Японии токийском отеле Sofitel Tokyo (пять звезд), одновременно напоминающем и японскую пагоду, и набор зонтиков, и растопырившуюся рождественскую елку. Рядом с отелем, как и положено по негласным стандартам метаболистов, парк Уэно и три станции метрополитена, а также прямая ветка железной дороги в аэропорт Нарита.

Программным проектом Киёнори Кикутаке стал «Sky house», или «Дом одной комнаты», созданный в 1958 г. (Курокава проектирует в это время «поселения бамбукового типа»).

«Скай-Хаус», 1958 г. Набросок мастера и фото интерьера

Площадь дома, созданного с явной отсылкой к минка - традиционному жилью Японии с его ячеистой планировкой, - около 100 кв. м, высота - 6 м. Внутреннее пространство окружено круговой галереей. Архитектор сделал основной упор на возможность регулировки, настройки дома, исходя из требований хозяина. Здесь нет системы отопления и кондиционирования. Блоки детской, спальни, кухни, а также мебель, изначально были передвижными и заменяемыми. По мере появления новых инженерных конструкций можно заменять и их. Дом живет, как организм, что и было заложено в его концепции. Подобные принципы молодые архитекторы пытались применять и в больших градостроительных проектах, не разделяя новое и старое, существующие с разной скоростью. Создавая мегаструктуры со сменными элементами, они цитировали Мартина Хайдеггера и Клода Леви-Строса, но при этом оставались японцами. Просто Хайдеггер писал о раскрытии бытия навстречу человеку, а они это делали.

Почти одновременно с разработкой Скай-хауса было создано архитектурное бюро Kikutake Architects, которым архитектор руководит уже около пятидесяти лет. Параллельно он всегда занимал должности в дирекциях различных технологических институтов и преподавал.

Следующая ... 

14.03.2006