Поцелуй неба: Фриденсрайх Хундертвассер (2)

Скандалы были странными. Или это - методы преподавания? 1959 год. Гамбургская академия изящных искусств, на последнем этаже которой располагается мастерская Хундертвассера. Он там преподает наряду с работой в собственной школе, «Пинторариуме». Слух о каком-то мероприятии или лекции, собирается публика. Ждут акции или жеста. «Я хотел нарисовать спираль, которая горизонтально поднимается по стенам, как слои камня. В назначенный момент я начал рисовать линию против часовой стрелки вокруг всей комнаты, примерно в сантиметре от пола. Вернувшись к точке начала, я продолжил линию чуть выше, почти параллельно первой. Спираль росла... Я все убрал со стен, поэтому места было много. Я рисовал свою линию, стоя на четвереньках и ползая под ногами наблюдателей. И только очень немногие могли разглядеть, что же я делаю. Наверное, люди ожидали от меня демонстрации, речей с подиума и так далее, но не ползания у них под ногами. Наверное, они хотели увидеть шоу, взрыв, но не эту постепенную эволюцию, так что через час они ушли, потому что им казалось, что ничего не происходит. Это было странно: они находились в эпицентре процесса, который их окружал и вовлекал в себя, но никто не заметил этого». Прикладная философия. Учитесь смотреть. Умейте видеть. И понимать.

Подождите, пока линия не покинет дверь.
Ф. Хундертвассер

В разгар акции появился ректор, который требовал, чтобы его немедленно впустили. «Я ответил: «Подождите минутку, пока не могу, потому что это запрещено законом линии. Подождите, пока линия не покинет дверь»». Ректор был вне себя и пытался войти. Он не понял. Линия длилась два дня и две ночи.

Позже критики писали примерно так: «Наглядно продолжая орнаментальные традиции венского модерна, его стиль «бесконечной линии» (беспредметной либо очерчивающей пейзажные и фигурные мотивы) завоевал большую популярность и вошел в число художественных эмблем страны». Похоже, разбежавшаяся публика и гневный ректор просто не заметили наглядной связи с модерном...

В архитектуре Фриденсрайх Хундертвассер проявляет себя прежде всего как художник, тоскующий по образности, эмоциям и импровизациям. В его подходе есть что-то от непосредственности ребенка, рисующего дом на песке и не задумывающегося ни о каких условностях. Здесь очень чувствуется влияние живописи русского авангарда, раньше других ощутившего тупики эпохи. Яркий цвет, пульсация ритмов, формальные переклички - приземистые глазурованные колонны, золотые купола, которые называют то византийскими, то русскими. Чудесный мир, который невозможно не любить. Зыбкий мир чувственных радостей, за который надо цепляться, чтобы в нем уцелеть.

Он, безусловно, романтик. Но прочные узы связывают его с теми, для кого он творит. И что-то мессианское есть в этом отношении. Например, Худертвассер полагает плохую архитектуру причиной заболеваний, алкоголизма, тяги к наркотикам и даже самоубийств. И советует людям не входить в здания, которые им не нравятся. Назначать встречи на улицах, потому что исправлять или перестраивать - бесполезно. «Архитектор, строитель и жилец - это триединство, такое же, как Бог-отец, Бог-сын и Святой дух» (Ф. Хундервассер, 1968).

Иногда он рассуждает вполне рационально. Но в конечном счете получается очень экологично. Например, когда говорит об «убитой» при постройке здания земле, которую нужно перемещать на крышу. Для Вены с ее садами и парками это было бы хорошо. Тогда это выглядело как утопия. Теперь довольно часто практикуется в современной городской архитектуре.

В 1960-70-х пришло признание, выставки прошли почти во всех европейских столицах. Существовал даже специальный выставочный тур под названием «Австрия представляет Хундертвассера континентам». Он побывал в Судане и Уганде. Был первым европейцем, с которыми сотрудничали японские мастера-резчики, переводившие его художественные проекты в дерево. Он создавал почтовые марки, за что позже, в 1997-м, получил Гран-при филателистов Германии.

Большинство построек относятся к восьмидесятым и девяностым, когда утвердившаяся идеология постмодернизма дает возможность перевести модели, разработанные прежде в живописи и графике, в архитектурные решения. В это время выпущен и манифест «Диктатура окон и право на окна» (1990). Если вы идете по улице, застроенной разными домами, то барочные окна в одном и формы югендстиля в другом ничуть вас не беспокоят. Так и в одном доме вполне можно покончить с «апартеидом» в отношении окон. Одинаковые окна отдают концентрационным лагерем, времена нивелировки прошли, - считает Хундертвассер. Его лексика кому-то может показаться архаичной. Мне нравится, что она не дает забывать историю. Если то же самое проговорить научными терминами, мысль не покажется банальной, но ей гораздо труднее будет оказаться действенной.

Диктатура окон и права на окна, 1990

Некоторые люди говорят, что дома состоят из стен. Я говорю, что дома состоят из окон.

Когда разные дома стоят на улице рядом друг с другом, никто не замечает, что все они имеют разные типы окон, даже разные расы окон, например, дом в стиле Ар Нуво с окнами Ар Нуво рядом с домом в стиле модерн с квадратными окнами без всяких украшений, а следует за ними дом в стиле барокко с барочными окнами.

Но если бы один дом содержал три разных типа окон, это было бы воспринято как нарушение оконной расовой изоляции. Почему? Каждое отдельное окно имеет своё собственное право на жизнь.

Однако, согласно с господствующим законом, если оконные расы смешиваются, ущерб наносится достоинствам окна. Здесь всё: расовые предрассудки, расовая дискриминация, расовая полиция, расовая идеология, расовые барьеры, с роковым воздействием окна на человека. Это должно прекратиться. Потому что повторение одинаковых окон рядом друг с другом и одно над другим согласно системе координат - это черта, присущая концлагерю. В новой архитектуре пригородов и в новых административных зданиях, банках, больницах и школах, уравнение окон неприемлемо.

Индивидуальности никогда не бывают идентичными и защищают себя от стандартизации, которую воспринимают более или менее активно - зависит от человека. Таким образом, возникает любая алкогольная или наркотическая зависимость, массовый отъезд из города, мания наводить порядок, привычка к телевизору, необъяснимые жалобы на самочувствие, аллергии, депрессии и даже суициды, или в качестве альтернативы - агрессия, вандализм и преступность.

Человек, который живёт в квартире, должен иметь возможность выглянуть из окна и переделать его в тех пределах, до которых может дотянуться рукой. А также ему должно быть позволено взять длинную кисть и покрасить снаружи всё, до чего он не может дотянуться. Тогда всем на улице будет видно издалека, что тот, кто живёт здесь, отличается от своего заключенного в тюрьму, порабощенного, стандартизированного соседа.

Можно спорить о том, эклектика это или нет. Хорошая эклектика отличается от плохой тем, что из нее «слова не выкинуть». При всей дробности и детализованности архитектура Хундертвассера очень целостна, она - как живой организм, в котором неповторим и необходим каждый элемент.

Предыдущая ... Следующая

27.09.2003