В.М. Слукин: АРХИТЕКТУРА, В КОТОРОЙ ЖИВУТ. 2008. Т. Быстрова

 Т.Б.: Всеволод Михайлович, вы - один из знатоков культуры Урала, много сделавший для сохранения наследия. Почему вам интересно этим заниматься?

В.М. Слукин: Действительно, я - инженер по образованию, преподаю архитектурную физику в УралГАХА. Могу ли я судить о наследии, тем более архитектурном? Наверное, да, ведь тридцать пять лет я работаю с архитекторами. Кроме того, я родился в Екатеринбурге, здесь жил мой прадед. Это подвигает на краеведческую работу и оценку состояния города.

Т.Б.: Как вы оцениваете теперешнее состояние старой архитектуры в Екатеринбурге?

В.М. Слукин: Жаль, что город, в том числе его центр, меняется не в лучшую сторону. Мало что толкового происходит, несмотря на видимые усилия по преобразованию городской среды. Претензии есть, но, честно говоря, не очень представляю, кому можно их предъявить. Властям города? Но там нет архитекторов. Управлению архитектуры? Но это чиновники, выполняющие свою работу. Главная проблема заключается в том, что в городе нет архитектурной общественности. Союз архитекторов, где много толковых людей, не допускают к принятию решений. У нас нет органа, который обладал бы правом принимать обоснованные, взвешенные решения, так чтобы это была не болтовня, а преддверие официальной позиции властей.
Пару месяцев назад губернатор Свердловской области Э.Э. Россель заявил о том, что создаст подобное подразделение и будет руководить им сам. Видимо, и он не доволен происходящими процессами.

Т.Б.: Как вы представляете себе архитектурную общественность, способную влиять на принятие решений?

В.М. Слукин: Заинтересованные люди, которых немало, не объединены. Конечно, существуют городская и областная Общественные палаты, с деятельностью которых я знаком. Там собраны назначенные люди. Такому человеку может быть и все равно, ведь он достаточно ангажирован...
Нужно сообщество. Я хорошо знаком с обществом уральских краеведов. Возможно, оно не обладает необходимым влиянием, но честные, заинтересованные обсуждения там происходят, например, проекта Центра дизайна. Проблема в том, что нет обратной связи: хотя краеведы могут сделать квалифицированную экспертизу - к ним не обращаются. Если губернатор намерен руководить архитектурной политикой, значит, он тоже почувствовал отсутствие обратной связи. А люди готовы многое сделать просто потому, что они здесь живут. И, скорее всего, это не будут профессиональные сообщества типа Союза архитекторов, но что-то качественно иное.

Т.Б.: Что из происходящего в архитектурных процессах беспокоит вас больше всего?

В.М. Слукин: Много стекла. Екатеринбург теряет свой вид как горный город, теряет лицо. Неприятно было слышать от иностранцев, которым рассказывал об интереснейшей истории города, его уникальной рациональной планировке, высказывания типа: «А где же все это? Почему этого не видно?» Спрашивают об истории: «Где колыбель города - завод? Почему в центре только сквер?» Надо признать, что ликвидация завода была огромной оплошностью. Конечно, тому были причины: последние десять лет он фактически превратился в мастерскую, не дававшую плана. Здания хирели. А когда напротив появился новый обкомовский дом, жильцы запротестовали: «Не хотим видеть развалин»... В Историческом сквере случайно сохранились остатки зданий.

Т.Б.: Их стараются использовать.

В.М. Слукин: Да, например, под центр дизайна, по которому пока договорились, что какую-то часть стекла (опять стекло!) уберут.
Я знаком с инициативным проектом А.В. Долгова по восстановлению завода, докладывал о нем краеведам, давшим хорошие отзывы. Может быть, это не будет стопроцентным восстановлением, но здания, имеющие значение для этой территории, к тому же спроектированные М.П. Малаховым и И.И. Свиязевым, восстановить необходимо. Если бы проект существовал три года назад, его можно было бы предложить к Саммиту ШОС...

Т.Б.: Так или иначе, у каждого из нас есть своя «картинка» города, возможно, идеализированная, но близкая и родная. Каков ваш образ города Екатеринбурга?   

В.М. Слукин: Для меня очень важны три доминанты, образующие своеобразный треугольник - Екатерининский собор, Богоявленский Кафедральный собор (на торговой площади, ныне площадь 1905 г.) и храм Большой Златоуст на углу улиц Малышева и 8 Марта, который сейчас восстанавливают. Вокруг них была организована вся застройка, притом очень рационально.
Показательно, что город очень нравился приезжим, особенно когда была построена железная дорога. Д.Н. Мамин-Сибиряк, очень критичный человек, неоднократно восклицает в записках о городе, как хороша панорама, как радостно ее видеть. Многие путешественники, даже видевшие Европу, выделяли Екатеринбург, хвалили его структуру, градостроительную концепцию. Жаль, что сейчас для таких отзывов нет оснований.
Город я знаю давно. Даже в советский период сохранялись улицы Р. Люксембург и Горького, переулок Щедрина между улицами Малышева и Куйбышева, который сейчас фактически ликвидирован. Там находились разные здания, выполненные примерно в одной стилистике и создававшие ансамбль. Позже, в 1990-е это пространство застроили разнородными сооружениями.

Т.Б.: Каково ваше отношение к высотному строительству в центре города?

В.М. Слукин: Стеклянные высотки вызывают возмущение. У меня сложилась своеобразная классификация, деление на «бочки», «шкафы» и «сундуки». Вариант последнего сейчас возник на площади 1905 года. Можно ли соразмерять их со старой архитектурой? Не уверен. Например, «шкаф» на улице Попова «гасит» архитектуру мэрии. Самый типичный в своей несоразмерности, вызывающий вариант - это, конечно, «Антей», где когда-то находился дом Фальковского. Скажу жестче: это образцы «фаллотектуры», фаллической архитектуры, напоминающей о временах поклонения Приапу. Если вспомнить, Приап - бесформенное, безобразное божество с огромным детородным органом. Присутствие стеклянных высоток превращает окружающую застройку в бесформенную массу... Подсознание современных архитекторов играет с ними злую шутку. А они, вероятнее всего, не отдают себе в этом отчет.
За границей эта тенденция сошла на нет, жизнь вернулась в нормальную колею, тогда как у нас пока сохраняется. Кроме того, есть экономические факторы, стремление получить побольше денег.

Т.Б.: А чем плохо стекло?

В.М. Слукин: У нас не может быть стекла, потому что совсем другой климат. Что будет в период очередного похолодания, как например в 1978-м, когда зимой было ниже минус сорока?... Кроме того, стеклянные формы обезличивают город.

Т.Б.: Вы упомянули о рациональности города. Поясните, пожалуйста, что такое, с вашей точки зрения, Екатеринбург как рациональный город?

В.М. Слукин: Прежде всего, умелое сочетание промышленной и гражданской застройки. В уральских городах завод - градообразующее, но не самое главное место, тогда как позже советские города строились «под завод». Вдобавок, в силу исторических обстоятельств, происходила концентрация заводов, перенасыщение городов промышленностью. Только в 1960-х возникли лаборатории по промышленной архитектуре, возникли новые постройки, отвечавшие архитектурным требованиям. Но и тогда идеалом был промышленный комплекс, окруженный хрущевками, в котором людям некуда пойти отдохнуть.
Архитектура обладает способностью «ласкать глаз». Она позволяет возникать интересным образам.

Т.Б.: Вы имеете в виду эстетические переживания?

В.М. Слукин: Да, именно. В этот момент все прежнее уходит, забывается. Чем-то это напоминает театр, но даже более значимо, ведь на улице человек проводит куда больше времени. Особенно это важно для молодых людей. Я помню, как пятилетним ходил в магазин, разглядывал дома. Это было в начале войны, в магазин за хлебом нужно было идти от Щорса на Радищева. Память осталась, - значит, было интересно.
Конечно, помогало то, что дед был большим знатоком города. В детстве меня учили слушать чтение и рассматривать дома.

Т.Б.: Можете ли вы привести позитивные примеры единства старого и нового в городской застройке?

В.М. Слукин: В нашем городе или Москве я не вижу позитивных примеров, правда, в Москве старины больше и не вся она уничтожена.
Может быть, конструктивизм? Его много в Екатеринбурге, он вписывается в среду. Правда, надо признать, что конструктивистские постройки возникали в основном на пустых пространствах, где прежде ничего не было - это и здание Почтамта, и бывший Областной суд, и дома по ул. Ленина, 52. Замечательный образец конструктивизма - Городок чекистов - построен на бывшем кладбище.

Т.Б.: Есть ли более поздние примеры?

В.М. Слукин: В первую очередь назову Дефанс в Париже - замечательный район, расположенный именно там, где ему надлежит быть, и не в центре, и не на окраине. Аналогом ему можно считать Академический район Екатеринбурга или поле в районе Уралмаша. Равняться можно на ансамбль улицы Свердлова, всегда производящий очень хорошее, целостное впечатление.
Актуальная задача сегодня - приблизить жилую архитектуру к параметрам начала XX века, создавать среду, в которой не только существуют, но и живут.