Артем Неретин: В зеркалах - Версаль. 2006. Т. Быстрова

Артем Неретин - студент, которого я когда-то учила философии. В этом разговоре меня приятно удивила точность формулировок,

Не так давно кто-то из профессоров, имея в виду отток молодых специалистов-архитекторов и дизайнеров на Запад, посетовал в очередной раз: «То ли плохо учили, то ли слишком хорошо». Тем не менее, тенденция есть и ее надо осмыслять всем. В том числе и тем, кто участвует в процессе. С Артемом Неретиным, блестяще закончившим УралГАХА и работающим ныне в компании Citroёn, вопросы карьеры, дизайна, идеологии и стиля обсуждала Т. Быстрова.

В коридоре УралГАХА

Т.Б.: Артем, мы знакомы с вами по архитектурно-художественной академии. Представьтесь, пожалуйста, в каком качестве вы находитесь теперь, после ее окончания и каковы перспективы работы.

А.Н.: Я работаю дизайнером компании Citroёn. Здесь нет деления дизайнеров на категории, поэтому нет добавки «младший» или «средний». Нами руководит менеджер, который обязан вести команду так, чтобы получить наиболее логичный, выверенный продукт. Эта работа связана с огромной ответственностью, соответственно, она выше оплачивается. Но к ней, как правило, приходят в более зрелом возрасте, до тридцати все резвятся. Французская модель организации производства предполагает, что, став опытнее и старше, дизайнер может выбрать два пути: первый – это бумаги, документы, статистика, исследования рынка, второй – проектирование, макетирование продукта. Для меня это более интересно, хотя и оплачивается ниже.

Т.Б.: Ниже?

А.Н.: Да, сюда идет больше людей – соответственно, их не стимулируют дополнительной оплатой. Самое главное то, что мы выступаем, как одна команда, внутри которой отсутствует конкуренция или подсиживание. Работа в коллективе, вплоть до того, что коллеги участвуют в жизни отдельного человека. Это демократичное взаимодействие с ориентацией не на фамильярность, а на профессионализм. Проще говоря, каждый знает, когда сказать другому: «Привет», а когда: «Господин». Если человек не чувствует этого с первых дней работы, скорее всего, он здесь не задержится. Для тех, кто вошел в систему, естественно быть общительным и тактичным.

Т.Б.: Что представляет собой ваше место работы?

А.Н.: Это студия ADN, принадлежащая PSA PeugeotCitroёn. Она расположена поблизости от деревни Велизи в полутора километрах южнее Парижа, неподалеку от Версаля. ADN обслуживает две компании. Это связано с тем, что в 1990-х произошло слияние Citroёn и Peugeot, поскольку первая из них была убыточной. Объединение брендов привело к перераспределению капитала. Новые модели C1, C3, C4 – появились именно в момент объединения. Прежние модели практически не продавались, их потребители – мужчины от 45 до 56 лет – переориентировались на Mercedes. Сейчас команды возглавляет Совет директоров. Его председатель, Робер Пежо, руководитель стиля PSA. В студии есть вся необходимая техническая база, студии для клиник-теста, студии трехмерного проектирования: одеваем перчатку, садимся в виртуальный автомобиль и лепим его руками – не новое устройство, но интересно до сих пор, я пробовал, ведь это, так сказать, максимально приближенное будущее. Конечно, есть сфера обеспечения информацией, мелкие студии по изготовлению моделей и образцов, которые в первую очередь связаны с головным офисом, с Робером Пежо.

Т.Б.: А что видно из вашего окна в офисе?

А.Н.: Из окна? – Автомобильную дорогу на Женеву… Кстати, на Женевский автосалон очень трудно получить контрамарку, позволяющую увидеть не только стенды, но и «закулисье». Зато – какой прилив энергии: видеть весь мир, американцев, японцев. Даже «Ладу». Можно анализировать тут же, на месте. И сразу становится ясно, что было в свое время упущено в России, когда режим делал людей пугливыми и скованными.

Т.Б.: Неужели это заметно до сих пор?

А.Н.: Конечно, даже у людей моего поколения. Другой вариант – московский гонор, когда человек всеми силами пытается сказать: «Что мне ваш Париж, я из Москвы». Зачем? Предвзятое или настороженное отношение к нам со стороны иностранцев – тоже следствие этой ситуации.

Т.Б.: Вернемся к ADN. Каков новый концепт проектирования после объединения?

А.Н.: Сегодня Citroёn и Renault – две лидирующих компании, Peugeot немного ушел в тень. Отчасти это объясняется, на мой взгляд, тем, что руководитель Peugeot, Жерар Вольтер, довольно пожилой человек. Наш лидер – профессионал своего дела, Жан-Пьер Плюэ – вливает в компанию свежие силы. Он создал молодую, супермегаинтернациональную команду. Здесь европейцы, представители Дальнего Востока, южноамериканцы. Слияние культур дало громадный прирост потенциала.

Т.Б.: В плане дизайна?

А.Н.: И в дизайне, и в осмыслении автомобиля. Кардинальные изменения – сдвоенные ланжероны, биотехнический дизайн, выглядящий, как воплощение фантастических проектов, руль, обеспечивающий диалог с вещью… Колоссальные деньги вкладываются в развитие технической мысли, которая не отрывается от жизненных реалий. То есть, Peugeot продолжает делать, а мы – развиваемся. Покупатели Citroёn предпочтут его Mercedes, потому что это живое будущее.

Т.Б.: Вы сказали о биотехнологиях. Поясните, пожалуйста.

А.Н.: Citroёn стремится адаптировать высокотехнологичный предмет к природе человека. Не столько основываясь на биоморфности, сколько учитывая особенности живого.

Т.Б.: Изучает ли дизайнер основы маркетинговой стратегии компании?

А.Н.: Безусловно. Мы ориентируемся на конкретную целевую аудиторию. Если, например, Toyota выводит модель «идеального потребителя», то реальному потребителю в его 30 лет придется «терпеть» что-то, что рассчитано на шестидесятилетних. Дробление аудитории оправдывает себя. Лучший вариант, к которому мы стремимся это быть самому себе дизайнером, проявить индивидуальность. В Peugeot1007 можно сменять панели, покупать сидения, варьировать пространство. Так машина из предмета для оптимизации жизнедеятельности становится участником диалога с человеком. Захочет ли общаться сам человек – тоже проблема. Нужно, чтобы это получилось.

Т.Б.: Диалог начинается с эмоции?

А.Н. С удивления. Даже покупатель, ничего не желающий знать о технике, - удивится: гэджетам, приятным мелочам.

Т.Б.: Что такое «французский дизайн» - ведь в европейской истории Англия всегда порождает моду на целесообразность, а Франция на утонченность, даже аристократизм?

А.Н.: Это дорогая утонченность. В последние десятилетия во Франции было естественно потратить полтора миллиарда долларов на концепт-кар, с которым в дальнейшем ничего не будет. И снова начать поиск с нуля. Японцы такого себе никогда не позволят. Сегодня в Citroёn задумались над тем, сколько денег теряется в этом поиске. И стали ближе к реальности. Что не исключает, а даже укрепляет традицию проектирования, в котором 80% разговоров и 20 – рисования, ведь в продукте все должно быть обоснованным. А потом отдых, причем только отдых, без всяких рабочих обсуждений. Культура досуга, не дающая человеку исчерпать свой потенциал, выработаться.

Т.Б.: Как достигается изысканность, которой славится Франция?

А.Н.: Эстетизм – основополагающий фактор французского дизайна в одежде, интерьере. Французская культура отвергает брутальность, к которой время от времени приходят немцы или американцы. Мне кажется, все тот же досуг дает вырасти качественно новому и правильному продукту. Так родится стиль. Если в Peugeot это утонченность, то в Citroёn – утонченная технологичность.

01.09.2006