Г. В. Мазаев, первый зам. министра строительства и архитектуры, Главным архитектором Свердловской области, март 2007. Т. Быстрова

Т.Б.: Стратегические направления развития Екатеринбурга ясны - в ближайшие годы он должен стать современным полифункциональным мегаполисом. При этом, несмотря на широкую представленность архитектурной темы в СМИ у многих горожан, в том числе специалистов, нет целостного представления о будущем облике города, хотя бы его центральной части. Что принципиально отличает новые градостроительные подходы от прежних?

Г.М.: Градостроительная среда стохастична и вероятностна, она не имеет единого алгоритма, у нее свои законы. Можно действовать, соответствуя им. Можно - вопреки, что чаще всего у нас происходит. Отсюда низкая степень реализации проектов, оправдываемая различными обстоятельствами, от «темных сил» до «нехороших чиновников» и «дураков-архитекторов».

Т.Б.: При всем том каждый город - уникальный организм...

Г.М.: Важны не особенности, а принадлежность к типу. Да, в Москве существуют свои градостроительные памятники, а у нас свои, но они - памятники. То же о городе в целом. Город, построенный по сетке, - регулярный Екатеринбург - типичный представитель российской архитектуры XIX в. Для 1930-х, с их идеологией размещения жилья максимально близко к промышленному объекту, - мы тоже типичны. В результате сегодня существует 9 млн. кв. м жилья в санитарных зонах, которые по сегодняшним нормам нужно выносить. Екатеринбург перестает быть монофункциональным производственным центром и по объему производства Нижний Тагил уже опережает его. А вся городская структура была приспособлена именно под моно-функцию. Дороги забиты машинами - но ведь использование первых этажей под офисы и магазины не было предусмотрено, когда эти здания строились. Появились огромные торговые площади, сегодня на одного жителя их у нас уже больше, чем в Москве. Но и они не были заложены в планировочную структуру. Сложности понятны и преодолимы, хотя и потребуют больших затрат.

Т.Б.: А мышление архитекторов?

Г.М.: Оно меняется принципиально. Типовые дома - типовое мышление, одни и те же архитектурные приемы, к тому же при узком круге технологических возможностей. Сейчас они существенно отличаются от тех, что были 10 лет назад. Студенческие работы демонстрируют еще один уровень. Для ухода от стереотипов должно смениться два поколения творцов. Негативная сторона происходящего, прежде всего, состоит в том, что не получается ансамбля. Хаотичные решения принимаются по желанию инвестора. Новое поколение архитекторов - это люди творческие, но зачастую беспринципные, у них нет чувства ответственности. Так нельзя.

Т.Б.: Болезненный вопрос сохранения памятников архитектуры и исторического облика Екатеринбурга дискутировался не раз. Приход рыночных отношений затруднил и без того непростое существование старых зданий и ансамблей, в особенности относящихся к конструктивизму (иллюстрации - см.). Что останется и что изменится?

Г.М.: Дискуссия идет постоянно, все 25 лет, пока я работаю на этой должности. Хочу подчеркнуть, что мы сильно занизили статус памятника архитектуры - часто это домик, существовавший в тысячах экземпляров. В Париже сорок памятников, в Екатеринбурге - четыреста. Это вызывает улыбку. Что ценно? Постройки Малахова, отдельные фрагменты городской среды, например, ул. Чапаева. Отношение к ним со стороны Главархитектуры соверешенно наплевательское, возникают совершенно случайные отводы под объекты, никак не связанные с этой исторической средой, научные исследования не ведутся и не учитываются. Полностью погублена улица Розы Люксембург, потерян уникальный комплекс особняков XIX в. Если говорить о конструктивизме, то здания строились из некачественных материалов и находятся в очень плохом техническом состоянии. Примером может служить Городок Чекистов в самом центре Екатеринбурга. Скоро возникнет необходимость замены их новоделом.

Мы предпринимаем все более активные усилия совместно с областным Министерством культуры, работая в охранных зонах.

Т.Б.: Достижима ли гармония исторического наследия с современной архитектурой? Вернувшись осенью из Китая, вы говорили о том, что старое стирается до основания, уходит. При этом многие известные архитекторы берутся за сверхсовременные проекты, предназначенные для исторических центров городов. Как вписывается в эти непростые процессы Екатеринбург?

Г.М.: Что такое гармония? Происходит смена типов сложности застройки, и более сложная уничтожает элементы более простой системы. Для Екатеринбурга невозможно не повышать сложность, город нельзя оставить на уровне XIX в. Старый Шанхай сносят, потому что новый - точка роста. Но всегда останутся малые города, с их типом застройки и образом жизни, который в крупнейших городах уходит.

Екатеринбург меняется. Тому, кто захочет посмотреть старую архитектуру, нужно ехать в Невьянск или Верхотурье. Снижать высотность полуторамиллионного города ради сохранения прежнего типа застройки бесперспективно.

Мис ван дер Роэ говорил, что главная функция архитектуры состоит в том, что эта функция постоянно изменяется. Меняются и сами объекты: Дом Политпросвещения в свое время был солидным зданием, конструкция которого навевала ассоциации с Кремлевским Дворцом съездов. Сегодня это музыкальный театр. К таким изменениям нужно относиться спокойно.

Т.Б.: Как относятся крупные инвесторы к фактам охраны или разрушения памятников городской архитектуры?

Г.М.: Инвестору, чем меньше ограничений, тем лучше. Ни один инвестор не будет вкладывать деньги в реставрацию. Если хотите сохранить Рязановскую усадьбу, ее нужно выставить на торги, чтобы в усадьбу вернулась жизнь. Памятники архитектуры нужно продать частным лицам для использования по назначению. Иначе все развалится. Парадокс современной ситуации заключается в том, что на здании висит доска с надписью «Охраняется государством», но государство требует с арендатора. Тогда как, например, во Франции государство платит деньги за поддержание памятника. Система, при которой нужно восстановить, - но при условии договора аренды на пять лет, - неудовлетворительна.

Т.Б.: Вы считаете, что отношение к истории может быть совсем иным?

Г.М.: Более цивилизованным, во всех отношениях. На восточном побережье Италии можно видеть ландшафт, в котором на макушке каждого холма находится древний город. Или - Хорватия, где городку диаметром с полкилометра может быть 2 тысячи лет. Самое молодое здание относится к XIV-XV вв. Что радует? В них живут, не превращая их в музеи. Реконструируют, перестраивают, - но из того же камня. И никому не приходит в голову возвести стеклянную башню в центре высотой 45 этажей... Такие башни должны возводиться, там, где необходимы. Почему в пойму Исети тащат офисы, тогда как во всех градостроительных планах она значится как зеленая зона? Потому что никто не смотрит на градостророительную документацию. Вообще, это одна из сегодняшних проблем Екатеринбурга - отсутствие утвержденной градостроительной документации по планировке и застройке территории, что может привести к серьезным последствиям. Теперь у областного Правительства есть права по контролю, экспертизе. Это государственная функция и она будет реализовываться.

16.03.2007