Касли. Гусям приволье. 2005. Т. Быстрова
На подъезде к городу дождь разошелся вовсю. На озере радостно орали лягушки. На маленьком рынке с вывеской «рыба» торговали чугунными изделиями: от слоника и подсвечника до фигуры Петра I. В маленьком городе со всемирно-известным именем нам не встретилось почти ничего, напоминающего об его славе.
Что написать об архитектуре города, чье имя составляет чугунное литье, которого в самом городе не так много? Почти у каждого частного дома здесь есть удивительно живописные стены и постройки из тонкого плитняка, возникшие задолго до всякой моды на природный камень. Тщательно пригнанные, они не контрастируют с кирпичом и металлом, но удачно дополняют их. Проезжая по улице, мы увидели гараж из всех трех материалов сразу и, право, он был своеобразен, прочен и хорош. Как-то по-уральски надежен. Две оболочки: внутри кирпич, снаружи камень, добротно и - на всякий случай...
В деревянной части города много резьбы, кое-где попадаются расписанные ворота. Значит, несмотря на спад, люди ценят место, в котором живут.
Старые дома с длинными лабазами позади основной части, выглядят удручающе неухоженными и все-таки притягивают взгляд. Это красота, идущая не от эстетики, а от права на пренебрежение ею, как бывает у седых старух, проживших долгую - и всякую - жизнь. Их не пугает конец, лишь добавляет величия. Так и каждый дом явственно хранит на себе свою биографию. Время оставило на них следы прежних, ныне заложенных, окон, пристроек, вставок. Они плывут сквозь время, сквозь дождь и пренебрежение, старательно дожидаясь тех, кто расшифрует их судьбу. Пока только кошки питают сомнительно-меркантильный интерес к трубам теплоцентрали, проходящим поблизости.
В левом крыле маленькой больницы, под надписью «Хирургическое отделение» открывается чугунная лестница невиданной простоты и красоты. Дом, выкрашенный в августовско-голубой цвет, невелик и хрупок, но ступени, ведущие к нему, не сотрутся никогда. Рядом длинная пристройка, со множеством окон, труб и решеток. В ней прозрачные линии модерна и неоклассицизма соседствуют с брутальностью технического века. Сам город светел и чист, в нем всюду видно небо и оттого - привольно. Как-то очень спокойно. Обустроенно. Здесь история выходит из земли. Или стекает обратно в нее?
Как рассказывают историки, 3 февраля 1747 г. в Исетской канцелярии Челябинской крепости была составлена купчая на приобретение Яковом Коробковым за 150 рублей двухсот пятидесяти тысяч десятин земли - под заводскую дачу. В этом же году Коробков закладывает на Каслинском истоке, между озерами Большие Касли и Иртяш, чугунолитейный и железоделательный завод. 18 августа 1749 г. завод пущен, а вокруг него вырос поселок с названием, которое переводится с башкирского как «гусям приволье». В 1751 году в результате судебной тяжбы из-за владения рудниками Коробков продал заводы статскому советнику Никите Никитичу Демидову - брату известного уральского промышленника Акинфия Никитича Демидова - за 10500 рублей.
А над городом плывет собор, чьи купола видны издалека. В них узнаваем почерк Константина Тона, авторство которого, впрочем, не подтверждается немногочисленными искусствоведческими источниками о городе Касли. Пишут о Л. П. Сабанееве, хвалившем рыбу каслинских озер, о Э. Фальконе и Е. А. Лансере, сотрудничавших с заводом, естественно - о Павильоне для Всемирной выставки в Париже в1900 г. О высоком, легком и летящем над озерами Храме в честь Вознесения Господня, удивительным образом «закручивающем» вокруг себя все городское пространство, но не подавляющем его, написано не слишком много. Он все говорит о себе сам.
06.05.2005
но не вещь.
Иосиф Бродский