Маленькие заметки о большой Сибири: Хакассия, 2006. Т. Быстрова

...В эти края долго добираться, а после, пробыв несколько дней, сложно усидеть на месте: пространство все манит куда-то, рождая чувство, сродни нахождению на вершине или в самом центре Земли - ощущение, не вполне патриотичное для уральца, привыкшего видеть мир размещенным по обе стороны гор, а значит, вертящимся вокруг нас. Подняться - скатиться, с запада на восток, с заката к рассвету и восходу, почти по инерции и вопреки Чингисхану. Собственно, многие, от ариев до русских первопроходцев, вели себя так. Отчего бы нам не попробовать?

Под Минусинском

Если разбираться в причинах возникновения непривычного непоседливого чувства, ответ будет странен. Его источник - разговоры. Сибирь в районе Красноярска - самая говорливая местность, в которой когда-либо приходилось бывать. А путешествовать по тексту, хотя бы и совмещенному с ландшафтом, гораздо проще, чем торить и покорять.

Здесь все говорят, если не о водке, то об истории. Школьники скачут по эпохам, не ошибаясь в названиях, бабушки вспоминают о юности, когда все было точно так же, но еще лучше, молодые люди перечисляют родовые имена, экскурсоводы намекают на паранормальные явления. По их словам, в каждом более-менее историческом месте у посетителей (особенно скептично или научно настроенных) останавливаются часы.

А через некоторое время идут снова.

Симптоматичен не факт, а его упоминание. Дескать, японец (турок, немец, француз - на выбор), находясь рядом с курганом (мегалитом, петроглифами), посмотрел на свои надежные дорогие часы - те стоят.

Лошадки на скале, примерно полторы тысячи лет

Жажда остановки времени всеобща. Здесь цивилизации проносятся, как вихри, - окуневская культура, оставившая после себя странные таинственные изображения, до сих пор не расшифрованные, монголы, кыргизы, хакасы, казаки, непрерывно, ярко, масштабно. Что изменилось за сто-двести лет, кроме рек, на которых построены гидростанции? (Избыток воды сильно влияет на климат, горы покрыты дымкой, земля переполнена влагой и стало много дождливых дней). Рядом с чудесами археологии растет дикая клубника. Светловолосые дети с раскосыми глазами бегают по деревенской улице. Аспирант ХГУ, Виталя, рассказывает о четырех кладбищах вокруг поселка - для каждого рода свое. Он готовится к свадьбе на будущей неделе, когда предстоит одеть сшитый для торжественного случая национальный костюм, расколоть топором узловатое бревно с одного раза, соблюсти обычаи. Чуть хвастает тем, что дома припасено семь ящиков водки. Представляет троюродного брата, специально приехавшего на свадьбу из Питера. И рассуждает, почему хотел бы лежать на горе: выше, ветерок веет, к солнышку поближе.

Он знает свою родовую гору-покровительницу. Если с ней что-то случится, плохо будет всему роду.

Он знает свои родовые имена. Их ребенку дают сразу несколько. Одним можно пользоваться в городе, другое - для дома, для своих.

Рядом с историей

В городе разговоры вытесняют реальность. Под разговоры об истории утрачены ремесла, даже в самом «матрешечном» варианте. Слова заменяют вещи и действия. Нет вышивок, орнаментов, шерсти и войлока, полагающихся в степи любому населению в любые времена.

Самый актуальный вопрос: в чем мы первые и правда ли, что это так?

Здесь, по словам местных ученых, - первая архитектура, архитектура погребальных сооружений. Для жизни достаточно юрты, для смерти - каменный свод между квадратно врытыми в землю глыбами.

Первые крепости.

Письменность. Порох. Конская упряжь. Государство.

Контакты культур.

Все есть и никуда не уходит.

Если окинуть взглядом горизонт, можно увидеть десять вариантов ландшафта и пятнадцать - неба, рядом друг с другом. Им не тесно.

Но человека безграничность утомляет. Там, где ромашка изысканный садовый цветок, а ирисы - обычная степная трава, к которой удобно привязывать коня - очень прочные листья, хочется перевернуть мир в какую-то более привычную или знакомую сторону. Где бессчетные курганы холмятся по полям, постоянно напоминая о тысячелетиях, приходит усталость. Мозг не справляется с информацией. Равно как и психика. После сосредоточенного разглядывания наскальных рисунков чудовищно хочется спать.

Истина проговаривается спонтанно. Как последовательно прочитанные вывески двух соседних магазинов - «Сорок недель», «Зима».

Все отчасти шаманы, отчасти материалисты. «Подкармливают» духов, не забывая и про себя. Играют на чотхане и хомусе и растят помидоры. При этом у каждого своя картина истории, значит, скоро появится эпос, который всех объединит и все упростит.

Совершенно не буддисты, хотя претензия на зарождение учения именно в Хакасии, естественно, существует. При устремленности в прошлое на внутреннюю жизнь не остается времени и сил, равно как на прогнозы. «Если Саяно-Шушенская ГЭС даст трещину, оттого что Енисей переполнен, пойдет волна высотой тридцать метров». Говорится без катастрофизма. Констатация изменений.

Так становится понятной логика царских времен, когда в Сибирь ссылали революционеров. Три года среди степей и гор перекроят любого радикала. Особенно, если государство платит ему пособие, одновременно запрещая работать по специальности...

Галерея

18.08.2006