Понятия "предмет" и "вещь". Феномен вещи в дизайне.

Выполнила: Стучилова К.В. гр. 595.
преподаватель: профессор, д.ф.н. Быстрова Т.Ю.

Содержание:

Введение.

Стремление человека закрепить себя в мире извечно: он строит, обустраивает, приобретает, изготавливает и творит с такой одержимостью, что безудержное производство и накопление неисчислимого культурного «инвентаря» постепенно превращает отношение с ним в социальную проблему. Человек постоянно ищет опору, при этом, каждую минуту рискует быть обманутым: опора какой бы прочной она не оказалась, обязательно подведет, но воля строить, как на «камне», остаётся неистребимой и ищет все новые и новые возможности для своего проявления. Вещи создают вокруг нас тот обитаемый мир, в котором мы чувствуем себя защищенными.

Основу философского понимания извечного стремления человека упрочить свое бытие в вещах заложили греки, для которых мир сущего раскрывался либо в смысле фюсис, либо в смысле техне. Аристотель различает их как «начало в себе» и «начало в ином», то есть в человеке, открывало мир возможностей, многократно превосходящих человеческие, и перспектива «продолжить» себя в вещах, казалось, обещала искомую опору и защиту.

Глава 1. Понятия «предмет» и «вещь».

«Слова «предмет и вещь» могут относиться к одному и тому же образованию, который представляет определенный, относительно независимый и устойчивый результат человеческой активности, каких – то действий. Вещество природы становится предметом, попадая под воздействие человека. Именно эта, активно – деятельная, преобразующая сторона отношения человека к чему – либо им создаваемому подчеркивается в понятии «предмет»: предмет возникает в процессе преобразования мира и для дальнейшего преобразования. Он предстоит человеку, являясь чем – то качественно отличным и одновременно возникая благодаря присутствию и усилиям последнего. Предмет несет информацию о своём создателе и играет ту или иную роль в процессе жизни человека. Подчеркивая этот аспект мы и будем обозначать его как вещь.

В зависимости от характера деятельности человека предмет может быть как материальным, так и идеальным (предмет познания), тогда как идеальные образования не называются вещами. Разводить слишком далеко, противопоставлять друг другу предмет и вещь нецелесообразно. В зависимости от подчеркиваемого смысла – качественного своеобразия или связи со своим создателем, одна и та же целостность может называться предметом или вещью, тем более становление вещи как вещи начинается с процесса опредмечивания, преобразования вещества природы посредствам человека. В ходе этого процесса знания, навыки, потребности, ценностные ориентиры человека как индивида и как родового существа фиксируются в природном субстрате, придавая ему новое качество – предмета культуры. Вещь открывается для нас как нечто сугубо материальное, несводимое к совокупности своих технологических характеристик и функциональных качеств, связанное с человеческим существованием, с жизнью человека в культуре».

Поскольку слово «вещь» в словоупотреблении европейской метафизики именует все, что вообще и каким бы то ни было образом есть, постольку значение имени существительного «вещь» меняется сообразно истолкованию того, что есть, т. е. сущего. Кант таким же образом говорит о «вещах», как Мейстер Экхарт, и имеет в виду под этим именем все, что есть. Но то, что есть, становится для Канта уже предметом представления, складывающегося в самосознании человеческого Я. Вещь в себе означает для Канта: предмет в себе. Характер этого «в себе» говорит, для Канта, что предмет в себе есть предмет без отношения к человеческому представлению, т. е. без того противостояния, в силу которого он впервые только и оказывается существующим для этого сознания. «Вещь в себе», осмысленная строго по Канту, означает предмет, никак не являющийся предметом для нас, ибо существующий без всякого противостояния человеческому представлению, которое шло бы ему навстречу.

В свое время испанский мыслитель Франсиско Суарес (1548-1617) так определял проблему основания всех вещей: «В каждой вещи заключен ее собственный принцип индивидуальности, поскольку каждая вещь представляет собой онтологически неразрывное соединение сущности и существования, потенции и акта, материи и формы и других «элементов бытия».

«Вещь» для Аристотеля, по смыслу слова («практика») есть «то, с чем можно или нужно иметь дело». Вещь толкает к действию (вещь-дело, само ведет, «Метафизика» I 3, 984 а 18). Реакция на вещь как на естественный повод для действия продолжается в современной философии.

Определение вещи как «относительно независимого» носителя свойств и отношений (Филос. энцикл. словарь. M., 1983, с. 80) приглашает к разложению вещи на составляющие, к анализу и редукции. Заслоняемый этой операциональной трактовкой вещи, в европейской традиции существует символизм, который усматривает в каждом явлении далеко идущие аналогии и, в конечном счете «целостный образ мира».

Хайдеггеровская вещь не символ по двум причинам: она не изображение, а само присутствие мира; мир присутствует в вещи не как смысловая перспектива, а как ее собственное существо.

М. Эпштейн обращает внимание, на то, что в русском языке контекст слова «вещь» всегда требует в качестве дополнения одушевленного существительного, выступает как принадлежность субъекта (вещь чья? – подруги, отца), тогда как синонимичное на первый взгляд слово «предмет» - неодушевленного (предмет чего? – обсуждения экспорта). Это же подтверждает этимологический анализ: в древних языках (латынь, древнеиндийский, славянский) «вещь» и «весть» были однокоренными словами: вещь это то, что имеет голос, следовательно, одушевленно. Интуитивное, проявляющееся в языке одушевление вещи, по мнению М. Эпштейна, должно быть осмысленно теоретически: «Предмет превращается в вещь лишь по мере своего духовного освоения…»

Глава 2. Взаимодействие вещи с человеком.

Проблемы опредмечивания мысли и осмысления вещи не новы, но актуализировались в наши дни в связи с ростом потребительства, наступления вещественности на духовную жизнь, исчезновения человека в окружающем его предметном мире. Пожалуй, ни одна из культурных сфер не выявляет столь полно дуалистического положения человека, выступающего творцом и творением одновременно, как мир вещей. Именно это положение является отправной точкой в диссертации В.С.Дуцева, посвященной человеческому измерению вещного мира культуры. Осуществив в своем исследовании синтез субстанциональных и субстратных мер в едином - разделенном конструкте субъекта и объекта культуры, автор заключает: «Существует единая - разделенная структура мира культуры по образу и подобию «мирового целого». Она соподчиняет субстанционально-субстратные характеристики субъекта и объекта, обеспечивая соизмеримость человеческого и вещного, духовного и материального, идеального и реального многообразия культуры».

К общекультурным свойствам вещи можно отнести ее материальность, чувственное воздействие, объективность, неразрывную связь вещи с человеком, с контекстом и ситуацией как условиями реализации вещи в человеческой жизни. Смысловая наполненность вещи базируется, с одной стороны, на ее культурной принадлежности, с другой - на индивидуальных особенностях воспринимающего ее человека. Вещь становится текстом, содержащим информацию для человека лишь в том случае, если он знает и понимает ее культурную основу. Содержание «текста» вещи, ее смысл наполняется по мере развития способности человека к ее прочтению.

Знаковый характер вещей определяется с учетом их свойств отражать в человеческом сознании объективные связи и отношения между предметами и явлениями действительности: истинности - ложности, реальности -ирреальности, известности - неизвестности, возможности - невозможности, зависимости - независимости, определенности - неопределенности и др. Таким образом, вещь, зарождаясь в голове человека, проходя через его руки, теряет свою омертвелость, ассимилируется в культурном контексте. Именно это обстоятельство позволяет рассматривать вещь как синтезирующий продукт культуры. В тоже время можно выделить интеллектуальную, историческую, художественную сферы бытования вещи, в каждой из которых существуют свои, специфические законы в отношении к вещам. От античной максимы «человек есть мера всех вещей» до современной аксиомы «вещь как мера человека» проходит сложный и противоречивый процесс нравственного, гуманистического, общекультурного развития человечества. Тот факт, что вещи изменяют облик человека, давно известен, «но споры ведутся по вопросу, как меняется его душа от взаимодействия с вещественным миром. Для этого необходимо рассмотреть культуроформирующее воздействие вещей на человека. Как элемент культуры, как результат человеческой деятельности вещь - явление, имеющее сложную природу: она выступает не только как материальный продукт, но и как феномен, несущий в себе духовный смысл.

Движение от предметной природности в сторону культурной вещественности отражает преобразующий характер человеческой деятельности. И это закономерно, поскольку вещь хранит, транслирует и генерирует программы деятельности, поведения и общения людей. Вещи влияют на многообразие форм социальной жизни, видов деятельности, создают предметную среду - вторую природу. Вещественный слой универсума есть нечто большее, чем сумма составляющих его элементов. Вещь предстает в современном сознании не только и не столько в процессуальном плане, а как живая форма деятельности людей. Как известно, жизнь - это абсолютная форма для всего живого. Однако в определенных культурных условиях возможно возникновение жизни вещи за счет ее контакта с человеком.Под влиянием прагматизма и утилитаризма отношение людей к вещам становится все более узким, эмпирико-историческим. Вещи не только «скрываются от самих себя» (Г.-Х.Гадамер), но и от своих создателей, -возникает необходимость изучения этих процессов. Так открываются новые механизмы смыслополагания — вещь как бы преодолевает саму себя и становится объяснительным средством общей эволюции культуры.

Вещь является сложным понятием, включающим в себя как перцептуалъные (непосредственно воспринимаемые), физические свойства, так и ее культурные, метафизические смыслы. Культурология, которая в последние десятилетия сделала вещь предметом своих размышлений, в своих исследованиях концентрируется на эстетической, методологической, антропологической, эпистемологической проблематике, на проблемах философии повседневности, а также на новых теоретических вопросах, которые несет с собой проблематика онтологии человеческих творений.В культурологических текстах вещная среда традиционно рассматривается как результат человеческой деятельности, как объект потребления. Но в системе отношений человека и вещи, как элемента материально-духовного мира повседневности, первый выступает не только как субъект, формирующий свою жизненную среду, но и как объект, изменяющийся под ее воздействием. «Личная» вещь как неотъемлемый элемент жизни человека выражает, с одной стороны, внутренний мир, духовную сущность ее обладателя, с другой - отражает его общественное положение, статус, отношение к окружающим людям, к обществу в целом.

Человек и вещь у К. Маркса оказываются в сущности одним и тем же, и каждая из сторон является условием осуществления другой. Соответственно, меняется и представление о «полезности» вещи: если вещь становиться предметным человеческим отношением к самой себе и к человеку, пользование ею утрачивает свою эгоистическую природу, вещь теряет свою «голую» полезность и становится человеческой пользой. При этом К. Маркс, говоря о возможности чувственного присвоения человеком человеческой сущности, предметного человека и человеческих произведений, подчеркивал, что такое присвоение надо понимать не в смысле обладания. Обоснование принципиального тождества человека и вещи для К. Маркса было шагом к решению главной задачи – выяснению условий, при которых это тождество обретает завершенность (упразднение частной собственности).

Такое последовательное «доведение» вещи до собственно Я обнаруживает обычно тщательно скрываемую неискренность исходного стремления увидеть в вещи Другого. Отношение коммуникативного равенства с вещью есть идеал для романтически настроенной личности или модель для теоретика. Вещь никогда не сможет быть Другим, как никогда она не сможет ответить на вопрос «Кто?». Исходить следовало бы из этого факта, но человек устроен так, что до тех пор, пока в нем не угаснет воля к жизни, он не устанет питать иллюзии о сооружении из вещей опоры бытию и никогда не поверит в безнадежность своего предприятия.

Определенность вещи как Другого увязана с ее способностью вступать с человеком в диалог, представая носителем слова или самим словом, то есть она должна быть обращаема в смысл. Отсутствие такого диалога помещает человека в пустыню мертвой «овеществленной» среды, где он, по словам М.М. Бахтина, не беседует с вещью, а реагирует на нее механически, как вещь реагирует на внешние раздражения. «Задача заключается в том, чтобы вещную среду, воздействующую механически на личность, заставить заговорить, то есть раскрыть в ней потенциальное слово и тон, превратить ее в смысловой контекст, мыслящей, говорящей и поступающей, творящей личности. Вещь, оставаясь вещью, может воздействовать на личность, она должна раскрыть свой смысловой потенциал, стать словом, то есть приобщиться к возможному словесно – смысловому контексту.

Диалогичность – первая важнейшая характеристика отношения человека к вещи как к Другому, и она возможна, поскольку и человек, и вещь способны представать друг для друга смыслом. Далее посредством чего человек и вещь взаимно наделяются смыслом, можно выделить вторую особенность исследуемых отношений человека и вещи – их способность оформлять друг друга, очерчивать, давать друг другу границу. Ибо бытие в своем становлении, в непрестанной устремленности обретает цельность, законченность изнутри, а извне, не от себя, а от Другого. Если человеческое бытие не есть данность, если оно есть становление, «просвет» то искра этого бытия высекается от соприкосновения Я с Другим. То же самое справедливо и в отношении вещи, это оформление взаимное: человек оформляет вещь, а вещь оформляет человеческое бытие, человек очерчивает границы вещи как целого, и вещь очерчивает границы человеческого бытия как целого.

Человек и вещь, вступая в отношения Я и Другого, в результате наделения друг друга смыслом (то есть оформляя, ограничивая, очерчивая, друг друга как целое) взаимно ничтожат др. друга. Они приходят к Ничто, которое не есть ни уничтожение сущего, ни итог какого- то отрицания, а представляет собой возможность раскрытия сущего в своей полноте для человеческого бытия. Ничто впервые ставит наше бытие перед сущим так таковым.

«Выдвинутое в Ничто наше присутствие в любой момент всегда заранее уже вступило за пределы сущего в целом… В Ничто человеческого присутствия сущее в целом впервые только и приходит к самому себе сообразно своей наиболее собственной возможности, то есть конечным образом»…

В ходе рассмотрения меняющегося на разных этапах развития культуры отношения человека к вещи становятся заметны следующие закономерности: вещи в культуре создают механизм передачи и наследования опыта жизнедеятельности во всей его полноте; отношение человека к вещи воспроизводит отношение к себе/ другому, зависит от самоосознания; в силу этого сущность вещи может «затемняться» социальными, политическими, религиозными обстоятельствами; в истории культуры прослеживается тенденция все более индивидуализированного восприятия вещей.

Глава 3. Феномен вещи в дизайне.

Рубеж тысячелетий отмечен обострением вопросов, связанных с возможностями и целями современной культуры, как в ее отношении к человеку, так и во взаимодействии с природой. Обсуждение состояния постсовременности приводит некоторых авторов к мысли о «конце» культуры в целом и различных ее сфер - искусства, дизайна, традиционных норм и ценностей.

Рассмотрение сущности и социокультурных функций продуктов дизайна важно и для современной эстетической теории, разработки ее категориального аппарата. Хотя отечественная эстетика давно отказалась от трактовки искусства как главного и единственного предмета исследования, дизайн и другие сферы материального формотворчества остаются в тени вплоть до настоящего времени.

Генезис отечественной теории дизайна рассматривается бегло и схематично, зачастую не принимаются в расчет особенности различных школ, периодов, направлений; реальный предметный мир, созданный усилиями профессионалов, и особенности бытия человека в нем остаются в тени исследуемых постулатов и текстов. Между тем именно дизайн представляет собой область предметной эстетической деятельности, реального эстетического преобразования мира. Его проблемы и достижения способны, в свою очередь, обогатить философские представления об эстетическом, его модификациях и возможностях, месте в современной культуре.

Даже в первом приближении система дизайна выглядит чрезвычайно объемной, а ее элементы - разнокачественными, не сводимыми к чему-то одному. Чтобы лучше понять границы и сущность дизайна, необходим некий стержень исследования, присутствующий на всех этапах и выражающий суть дизайнерского процесса. Этой точкой отсчета или своеобразной «первоклеточкой» выступает вещь как продукт дизайна. Вещи не только удовлетворяют разнообразные потребности, но фиксируют информацию о создателях, обеспечивая передачу опыта жизнедеятельности и способствуя социализации каждого нового поколения. Многообразие вещей в современной культуре может быть объяснено и систематизировано рассмотрено только в связи с человеком - творцом и пользователем. Постановка проблемы вещи как продукта дизайна придает его исследованию философский статус, целостность и глубину. Вещь необходима человеку, иначе материальная культура не существовала бы, а человек не мог бы реализовать себя во всей полноте потребностей и проявлений. Это означает, что в философии культуры вещью можно назвать только востребованный предмет, отвечающий на потребность или совокупность потребностей, находящийся во взаимодействии с человеком. Без этого вещь не приобретает статуса необходимости, оставаясь фрагментом бытия, веществом, чем-то нейтральным для человека либо даже чуждым ему.

Вещь отражает и воплощает как уровень индивидуальных способностей, вкусов, знаний, мировоззренческих установок и т.п., так и уровень развития культуры и цивилизации, техники и технологии, методов и навыков, отношении культуры к природе; вещь может выступать носителем культурных символов и ценностей. Всякая вещь есть форма, которая рождается на пересечении временных потоков культуры и в этом смысле лишена сиюминутности. Одну ось составляет своеобразная культурная «вертикаль», уходящая вглубь времени, к ее «прообразу», первоформе, выступающей инвариантом всех последующих решений. Вещи в культуре создают механизм реального наследования опыта в процессе социализации. В отличие от искусства, переживание образов которого научает «опыту чувств» (А. Натев), пользование вещами формирует тело, поведенческие навыки, память движений. Если восприятие искусства происходит как самопроекция зрителя на художественный материал, со-бытийное достраивание авторской версии, то воспроизведение какого-либо движения в процессе пользования вещью органично совместит пласты времени, «заставляя» проделывать его так же, как это делал создатель вещи. А значит, - ощущать, думать, оценивать непривычным образом, находясь как бы в состоянии ино-бытия. Это качество вещей гарантирует репродукцию, устойчивость культуры, без которых всякое новаторство утратит почву под ногами. Человек в культуре лишится неполноты и односторонности, если усвоение информации гармонично объединено с усвоением предметного опыта.

История культуры показывает, что отношение человека к вещи воспроизводит отношение к себе самому, а также определяет ее назначение и сущность, следовательно, форму вещи. Субъектом любой формообразующей деятельности выступает человек, вернее, два человека: тот, кто ее проектирует и производит, и тот, кто нуждается в ней и пользуется ею.

Заключение.

Культура в современном ее значении является уже не только совокупностью элементов природы, переработанных людьми, но и миром искусственных образований, вещей, созданных человечеством. Наряду с биосферой возникла и заявила о себе реасфера, обладающая рядом специфических свойств, а главное - стремящаяся к преодолению собственной «нежизненности», механистичности, вторичности. Вещная среда обычно рассматривается с точки зрения антропологического подхода - с позиций человека как творца или потребителя. Но в системе отношений человека и вещи (как элемента материально-духовного мира повседневности) первый выступает не только как субъект, формирующий свою жизненную среду, но и как объект, изменяющийся под воздействием материально-культурной среды (состоящей, в том числе, и из повседневных вещей). «Вещь отражает и воплощает как уровень индивидуальных способностей, вкусов, знаний, мировоззренческих установок и т.п., так и уровень развития культуры и цивилизации, техники и технологии, методов и навыков, отношении культуры к природе; вещь может выступать носителем культурных символов и ценностей.Всякая вещь есть форма, которая рождается на пересечении временных потоков культуры и в этом смысле лишена сиюминутности. Одну ось составляет своеобразная культурная «вертикаль», уходящая вглубь времени, к ее «прообразу», первоформе, выступающей инвариантом всех последующих решений.»Вместе с тем, не существует дисциплины, в рамках который было бы возможно составить целостную картину, которая одновременно включала бы в себя не только сведения о физических, технических характеристиках вещи, но и знания о ее метафизических: символических, эстетических, культурных, антропологических смыслах.