Платон: учение об идеях

           Выполнила: Чернова Екатерина, специальность "связи с общественностью и реклама", гр. 102

                                                 Содержание.

1.Введение......................................................................................3

2. Платон: биография, учения...........................................................4

3. Учение Платона об идеях.............................................................6

4. Заключение..............................................................................13

5. Список литературы.....................................................................14

       Введение.

    Философия начала зарождаться на заре человеческой цивилизации, когда стали усложняться хозяйственные и гражданские отношения людей, возникали зачатки научных знаний, появлялась общественная потребность в изучении общих принципов бытия и познания, когда ответов, которые давала мифология, уже не хватало. В Древней Греции философия обрела свою классическую форму. Здесь родилось само слово «философия» (по-гречески «любовь к мудрости»). Впервые оно встречается у Пифагора, а в качестве названия особой науки его употребляет уже Платон.

    Полисный характер греческой жизни, роль в ней народного собрания и публичных ораторских состязаний объясняет доверие греков к разуму, теории, а поклонение безличному абсолюту (природе) - постоянный интерес философии к проблемам физики (от слова «фюсис» - природа), которая в дальнейшем развитии философии оказывается тесно связанной с метафизикой (учением о первоосновах бытия). Гражданский характер общественной жизни и значение личностного начала в ней нашли выражение в этике (практической философии), обосновывающей человеческие добродетели, должную меру человеческой жизни. Созерцательность, рассмотрение проблем мироздания в единстве природы, богов и человека вызвали необходимость обосновать нормы человеческой жизни, положение человека в мире, пути достижения благочестия, справедливости и даже личного счастья.                     

       В Древней Греции выработались зачатки материализма и идеализма. Диалектика «материи» (потенции, из которой все создается, «реальным прототипом» которой были рабы) и «идеи» (мыслимой картины действительности) пронизывала всю греческую философию, но всегда носила при этом пассивно-созерцательный характер. Греки объясняли бытие в абстрактно-всеобщих категориях, без интереса к построению конкретных, единичных структур.

      Материалистические идеи развивались под воздействием наблюдения над природой, изучением математики и астрономии. Они зародились в городах Ионии (эта область была ближе всего к востоку), их придерживались Фалес, Анаксимандр, Анаксимен, Гераклит. Философский интерес ионийцев был направлен на человеческое окружение, которое они космизовали.

      Идеализм развивала Италийская школа - пифагорейцы и элейцы: Ксенофан, Пифагор, Парменид, Зенон. Они обращались к внутреннему миру человека. А в качестве первооснования брали число. Длительный путь самоуглубления увенчался у них обращением к разуму.

Однако «материя» и «идеи» поначалу рассматривались отдельно. Сократ был первым, кто пришел к их диалектике, применив дискурсивный метод. С Сократа начинается антропологическая ступень философии - обращение к человеку. Сократ же выдвинул идею, согласно которой достоверное знание может быть достигнуто только с помощью понятия, строго фиксирующего в предмете познания его особенные признаки и черты, в силу которых этот предмет принадлежит некоторому обнимающему его общему роду. Так впервые орудием достоверного познания истины было провозглашено понятие. Но Сократ ограничил приложение открытого им метода областью этики. Он занимался исследованием таких понятий, как «мудрость», «дружба», «мужество» и т. п.

                                   Платон: биография, учения.

Как могло случиться, что Платона, отец которого происходил из рода древнего царя Кодра, а мать и дядя Хармид считали своим предком Солона, и который тем самым принадлежал к одному из самых знатных афинских семейств, увлек гений выходца из народа Сократа? С 407 по 399 год до н.э., едва достигнув двадцати лет, юный пытливый афинянин Платон усердно посещал уроки того, диалектическим методом которого, построенным на вопросах и ответах, он постоянно будет пользоваться в своих диалогах. Платон расширил сократовский метод определения понятий, распространив его на всю область онтологии, космологии, психологии, теории познания, этики, теории воспитания, теории общественно-политического устройства, законодательства, эстетики и учения о художественном воспитании. Философский идеализм, которому Платон следовал, превратился у него - впервые в истории греческой мысли - в философскую систему. Учение Платона стало синтезом досократовского направления философии (пифагорейцы, Гераклит, Парменид) и учения Сократа о совершенном разуме. Он во многом восстановил мифопоэтическую картину мира и в то же время противопоставил физическим описаниям онтологические обоснования. Платон впервые пришел к категориальной, ноуменальной («нус» - по-гречески «ум») диалектике. После осуждения Сократа он вместе с Евклидом бежал в Мегару, затем - к математику Феодору - в Египет и Кирену. Вернувшись в Афины, Платон пишет «Апологию Сократа» и свои первые диалоги «Лахет», «Евтифрон», «Протагор», «Горгий». Сократ играет в них ту же роль, что играл и десять лет назад, - он ставит хитроумные вопросы-ловушки. Увлекшись пифагорейским и орфическим учениями, Платон снова пускается в путешествие по Южной Италии. В Сиракузах он подружился с Дионом, зятем тирана Дионисия. Последний, выведенный из себя самоуверенностью философа, поручил некоему капитану - лакедемонянину переправить его на Эгину и продать в рабство. Выкупленный жителем Кирены, Платон возвратился в Афины и в 387 году до н.э. в садах Академа возле города Колон, куда Софокл привел слепого Эдипа, открывает школу философии, которую скоро назовут Академией.

      Здесь в течение сорока лет, вплоть до своей смерти, Платон будет преподавать своему племяннику Свевсиппу, ставшему затем его приемником, Аристотелю, астроному Евдоксу, Ксенократу и другим. Мы лишь опосредованно знаем устное учение Платона. Говорят, что на фронтоне Академии были высечены слова «Не геометр да не войдет» и что однажды, когда учитель рассуждал о благе, аудитория, которой он доказывал, что оно тождественно единому разошлась. Ушли все, кроме Аристотеля, понимавшего математические доказательства.

      Презрение Платона к письменному тексту, который всегда есть мертвая буква, позволяет считать, что его диалоги не полностью передают философию, мораль, политику и законы, которым он обучал своих учеников. В этот плодотворный период были созданы диалоги «Федон» о душе, в котором рассказывается о смерти Сократа, «Пир» и «Федр» - о любви и риторике, наконец, «Государство» - о справедливости, в котором в нескольких книгах излагаются дополнительные размышления о философии, идеях и благе. В них Платон выборочно поместил то из своего учения, что считал возможным доверить широкой публике.

      Свои идеи Платон излагает в форме диалога. Такой литературный прием выбран не случайно. Диалог, по мнению Платона, - это более или менее адекватное отображение <живой и одушевленной речи знающего человека>. Логично поэтому считать, что живая, то есть устная речь мудреца является более совершенной формой изложения своего мнения. О том, что это так, свидетельствует следующее рассуждение Платона. Тот, кто рассчитывает письменно запечатлеть свое искусство и тот, кто черпает знания из письменных источников в надежде на то, что оно прочно сохранится там на будущее, в сущности, заблуждаются, так как записанную речь они ставят выше, чем речь человека, сведущего в том, что записано. Письменные источники схожи с живописью. Подобно картинам, которые выглядят как живые, а спроси их - они величаво и гордо пребывают в молчании и неподвижности, письменные сочинения точно также на любой вопрос отвечают одно и то же. Такое <сочинение, - продолжает Платон, - однажды записанное, находится в обращении везде - и у людей понимающих, и равным образом у тех, кому вовсе не подобает его читать, и оно не знает, с кем оно должно говорить, а с кем нет. Если им пренебрегают или несправедливо его ругают, оно нуждается в помощи своего отца, само же не способно ни защититься, ни помочь себе>.

     Диалог является для Платона единственным средством, формой, с помощью которой можно познакомить других с процессом философского творчества, поэтому через диалог он выражает свои идеи.

        В конце жизни Платон еще дважды бывал в Сицилии. Сначала он был привлечен  попыткой реформировать законодательство Сиракуз, где тирана Дионисия незадолго перед этим сменил его либерально настроенный сын, а затем - дружескими отношениями с Дионом, родственником Дионисия. Он тщетно пытался примирить Диона с новым правителем. Платон еще дважды бежал, причем второй раз при посредничестве пифагорейца Архита из Тарента, который восхищался Платоном и питал столь серьезный интерес к философии, что комментировал Парменида. Между двумя последними путешествиями Платон пишет диалоги «Теэтет», «Парменид», «Софист», «Политик» и «Филеб», анализируя в них теорию идей, и диалоги «Тимей» и «Критий», в которых мысли автора вложены в уста Сократа. Последним его трудом стали «Законы», свод представлений о мире вещей и людей.  

                                            Учение Платона об идеях.

       Если человеческая мысль не является мерой всем вещам, то искать реальность, искажающуюся в произвольном суждении, следует вне нас. Рассуждение должно быть не звуковым отражением реальности, а лишь последовательностью словесных образов. Реальное нужно открывать в самих вещах, за которыми стоят видимости, присущие им в границах речи. Существование множества слов свидетельствуют о существовании множества сущностей, так как всякая копия имеет близкий или далекий оригинал. Сущностей, следовательно, существует несколько. Конечно, взятая отдельно сущность, любая сущность есть то, что она есть, и не иное. Но иное не есть абсолютное не - сущее. Мыслить сущее - значит отличать ее природу, рассматривать или взять саму по себе, обладает определенным бытием, отличаясь своими очертаниями от других вещей. Мысль возвращает ее к себе самой, отделяет от остального и идентифицирует.

      Уже в первых диалогах Платон постулирует необходимость существования вещей самих по себе, или реальных объектов, тождественных самим себе, - красоты самой по себе в «Гиппии большем», мужества самого по себе в «Лахете». То, что для Евтифрона является благочестивым поступком, благочестиво само по себе.        

       Платон помогает нам понять, каким образом дух, отвергая соблазн множественности всегда различных видимостей бытия, схватывает искомую им суть и тем самым создает науку, имеющую два преимущества - она одновременно проникает в суть умопостигаемого мира и дает практические знания о том, как сообразовать его с миром чувственным.

      Образовав много, их невероятное количество противостоит сущему. Точнее будет сказать,  что тот или иной предмет определяется соотношением с другими предметами. Не нужно заблуждаться относительно понятия «само по себе». «То же самое» не существует, ничто не бывает, строго говоря, само по себе, но это «само по себе» ограниченно, оно очерчено контуром, удерживающим предмет в границах самого себя, и фоном, на котором не выделяется. Так что идея или сущность, не может быть отправной точкой платоновского рассуждения. Идея не может быт с самого начала быть нацелена на себя самое. Первые диалоги, которые называют «апоретическими», поскольку они не преследуют цели выявить сущность и не рассуждают о ней, свидетельствуют о том, что мысль сначала вынуждена теряться перед лицом видимостей. Если идея есть истина видимости, оригинал образа, то ее можно попытаться постичь только через образ. Итак, любая мысль есть образ, любое суждение, истинное или ложное, есть копия, искаженная или трансформированная в своей сути.

      Платоновская онтология противопоставляет сущему мысли, которых тем больше, чем дальше они от истины. Поэтому необходимо в первую очередь научиться сортировать видимости и отсеивать образы, более далекие от реальности.

      На вопрос Сократа, признает ли он, что могут быть многие виды благочестия, Евтифрон отвечает, что могут быть и другие. Это доказывает, что в поисках истины дух обращается к множеству образов объекта, который ему никак не удается описать. Эти образы - суждения, ускользающие отражения, подобные тем, что сносит течением. Это множество мнений, которые следует отбросить.

      Еще образы можно распознавать, сопоставляя их друг с другом. Лахет полагает, что мужество состоит в том, чтобы погибнуть на посту гоплита, но Сократ заставляет его признать, что скифский лучник, который, пустив стрелу, бежит, чтобы продолжить сражение, также являет мужество. Так что ни стойкость, ни бегство, не определяют мужества: эти два случайных свойства не относятся к сущности мужества.

      Вероятно также, что по самой своей сути образ не тождественен своей идее. Самую красивую девушку, олицетворение красоты, нельзя путать с красотой, как то делал Гиппий. В сравнении с красотой богини красота девушки - то же, что внешность босоногих мальчишек в сравнении с красотой девушки. Суть красоты Гиппий выразил через образ, красивый в сравнении с мальчишками, но безобразный с сравнении с богами. Красота сама по себе не сводится ни к девушке, ни к лошади, ни к лире. Так что суждение, которое складывается у субъекта об идее, всегда есть только представление, или отображение, и его никак нельзя смешивать с самой идеей.

      Образы, или представления, мимолетны  -  это свойственно сотворенным вещам, подверженным превратностям судьбы и находящимся во власти неизвестного будущего. В «Пире» высказывается хвала вечно юному Эроту, и феномены, то есть наши представления, порождаются все новыми встречами объектов чувственного восприятия с мыслительными способностями, при помощи которых мы пытаемся их постичь. Чувственно воспринимаемое качество, например, белизна, как говорит Теэтет, не существует само по себе: его бы не было, если бы мы при помощи глаз восприняли белизну объекта, чтобы в нас была способность, позволяющая нам сказать, что тот или иной предмет является белым или не является белым. Чувство - это лишь средство, а способность - это душа, объединяющая последовательные представления данных чувственных объектов и фиксирующая мимолетные впечатления.

       Чувственные данные разрозненны и множественны, они не являются какими-то самостоятельными сущностями. Только мысль обладает силой, придающей различным впечатлениям смысл. Впечатления, как и образы, отличаются от предмета. Наконец, невозможно утверждать, что вещи существует вне мысли и имеет чувственную природу. Следовательно, мы видим вокруг себя только видимости и не в состоянии постичь вещи, так как их природа чувственно не воспринимаема. Если вне нас имеется некая сущность, подтверждающая природу наших мыслей, то искать ее следует вне мира ощущений. Единственная реальность может быть только умственной, но не эмпирической. Таким образом, эта формулировка подразумевает наличие сущностей, позволяющих мыслить и познавать то, что не является ни простым образом, ни просто чувственной видимостью.

      И все же Платон допускает существование движения, как и покоя, он признает также существование суждений и образов. Покой существует. Но движение в некотором смысле тоже существует, только его существование «иное». Сущее существует, но не-сущее есть «иное» и уже более не является чистым не-сущим. Множественность, заключающая в себе бесконечное разнообразие, нужно понимать скорее как род, в который включено множество сущностей, нежели как свойство, принципиально отличающееся от конечного и ограниченного бытия этих сущностей. Отвернувшись от чувственного мира, Платон вернется к явлениям, пытаясь спасти их и придать им смысл.

      Это второе направление платонизма вызвало предположение о кризисе учения в последних диалогах. Платон, верный друг идей, в первой части «Парменида» выдвинул столько аргументов против теории форм, что некоторые исследователи предположили здесь авторство  молодого Аристотеля, уже приступившего к обучению в Академии. Но не исключено, что обе теории отражают двоякий интерес Платона.

       Разумеется, платонизм прежде всего является философией очищения, отвергает чувства и чувственное, презирает плоть и созерцает то, что душа когда-то уже созерцала в мире богов. И не только потому, что с этого начинается учение Платона, но и потому, что по традиции, заложенной Аристотелем, Платон считается продолжателем пифагорейцев. Сторонники форм - вот кем действительно были Платон и платоники.

      Но имело ли смысл, отвергая видимость как орудие постижения во имя постоянства и тождества сущностей, объединяющих множество понятий, отвергать мир чувств, если Платон не хотел в то же время сохранить чувственную реальность, признавая в разнообразии и становлении сущность, отличную от Единого и Покоя, но все же сущность как таковую? Настойчивость, с корой Сократ расспрашивает Лахета и Гиппия, подталкивая их к признанию того, что образы, предлагаемые ими для определения мужества и красоты, суть лишь относительные суждения о красоте самой по себе, была бы бесплодной, если бы красота сама по себе не имела отношения к этим объектам. Для чего же тогда Главкон изучал диалектику, если, вступив в мир, где ей нет места, он должен забыть ее?

      Поэтому вряд ли представления Платона об идеях и тем самым о чувственных образах и суждении принципиально изменилось. Платон всегда верил в реальность чувственного мира. Тот факт, что тени пещеры не суть реальности означает лишь, что они не то же самое, что реальности. Они не чистая сущность, но другая сущность. Поэтому их нужно сохранить, то есть понять и разумно объяснить. Суждения подобны статуям Дедала, этим автоматам, которые требуют, чтобы их смонтировали. Наука - это крепление, связующее их, удерживающее и преобразовывающее их сомнительную истину и практическую ценность в истину вечную.

       Платонизм пытается объяснить мир, открывая умопостигаемые сущности чувственной реальности, то есть, обнаруживая покой в движении, единое во множестве или в другом, число в пространстве, умопостигаемое в чувственном. Платон последовательно применил два метода. С помощью первого он попытался обнаружить единое во множественном, уподобив его рою пчел. С помощью второго, вооружившись скальпелем диалектика, он разделил род на виды и рассмотрел звенья единого до самых отдаленных пределов. Но это два уровня одного и того же метода. Отвернувшись от чувственно мира, Платон вернется к явлениям, пытаясь спасти их и придать им смысл

       Сердцевина философии Платона - учение об идеях. Как тени относятся к реальным существам, их отбрасывающим, так вся область чувственно воспринимаемого в целом относится к вещам умопостигаемым: идея настолько же реальнее и живее зримой вещи, насколько вещь подлиннее своей тени. Идеи находятся в «мыслимом месте», - сфере умопостигаемого, которая в самой себе имеет градацию: там пребывают вечные идеи, постижимые только интуитивным умом, но также числа и геометрические объекты как предмет, постигаемый дискурсивным знанием. В целом умопостигаемый космос обладает бытием благодаря наивысшему трансцендентному принципу - единому благу, которое «по ту сторону сущности», неизреченно и непознаваемо, но без него никакое бытие невозможно, ибо чтобы быть, всякая вещь должна быть самой собою, быть чем-то единым и одним.    Данный нам в чувствах мир - это область «становления», где все возникает и погибает, вечно меняясь и никогда подлинно не существуя. Вещи существуют лишь благодаря своей причастности идеям, вечным и неизменным образцам. Метод эмпирической науки, основанный на наблюдении, по Платону, никогда не может привести к строгой истине, потому что наука может иметь дело только с вечным и неизменным. Поэтому адекватным способом описания и рассуждения об этом физическом мире в Тимее, где наиболее полно представлена физика Платона, является миф, т.е. не истинное, а только «правдоподобное» рассуждение.

       Доказав в «Государстве», что аналогия может вернуть способность познания и утраченное знание, Платон возвращается к рассмотрению не знания, а плененной души, к анализу соотношений между чувственной видимостью и умопостигаемой реальностью. За аллегорией линии следует миф о пещере. Уже в своих баснях, которые так любил Сократ, Эзоп часто отождествлял истину логоса со значением мифа. Здесь миф сопутствует рассуждению, сообщая аналогии дополнительные смысловые оттенки. За доводами разума обязательно должен следовать поэтический и мифологический образ пути, который предстоит пройти душе, если ее обладатель хочет стать философом.

      Согласно Платону, окружающий нас видимый материальный мир является всего лишь «тенью» умопостигаемого мира «идей» (по-гречески «эйдосов»). «Есть прекрасное само по себе, благо само по себе и так далее в отношении всех вещей, хотя мы и признаем, что их много. А что такое каждая вещь, мы уже обозначаем соответственно единой идее, одной для каждой вещи». В то время как «идея» является неизменной, неподвижной и вечной, вещи материального мира постоянно возникают и гибнут. «Вещи можно видеть, но не мыслить, идеи же, напротив, можно мыслить, но не видеть» (Гос-во, 305).

      А теперь представь себе, говорит Сократ, нашу природу, в зависимости от которой душа получает или не получает пользу от учения. В подземном жилище наподобие пещеры во всю ее длину тянется широкий просвет. Люди находятся там с малых лет, у них на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол. За этой стеной другие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи, и изображения различных живых существ, сделанные из камня и дерева. При этом, как водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат. 

      Эти тени и эхо голосов, отражающееся от стены, составляют для пленников единственную реальность. Обманываясь видимостями мира, о котором им дает представление поток движущихся теней, они называют миром и реальностью то, что является лишь тенью и видимостью. И узник с большой неохотой, с трудом, сопротивляясь, повернет шею в сторону изнанки, которая и есть лицевая сторона. Ему говорят, что он раньше видел пустяки, и он, конечно, предпочтет эти мимолетные пустяки более подлинному и достоверному.

      Его придется насильно освободить, заставить подняться по крутизне вверх, к самому свету, где все предметы в руках помощников фокусника и без того являются лишь тенями копий. Пораженный новым светом он будет упорно отстаивать истину полумрака, что внизу. Нужно начала приучит его к теням и отражениям в воде при свете луны и звезд, так как ночное небо соотносится с мраком пещеры так же, как солнце со звездами. Вершина пути - созерцание солнца, приводящее философа к заключению, что оно управляет сменой времен года и чередой лет, оживляет и питает тела, даже если источник света является одновременно и источником тени. Этот свет, дающий жизнь чувственным предметам, сообщает также истину и разум и, чтобы мудро прожить частную и общественную жизнь, нужно научиться видеть его.    

      Миф о пещере, соотносящийся с аллегорией линии так же, как поэзия соотносится с диалектикой, стал аналогией аналогии, символом соотношений между видимым и умопостигаемым, между ночным мерцающим и ярким дневным светом. Но смысл его прежде всего нравственный. Платон сумел показать, что любая душа имеет силу возвыситься до Блага и орган, подобный глазу; и нельзя пошевелить, не повернувшись самому, он увлекает душу в созерцание самой прекрасной части Бытия, которую мы называем Благом.

       Овладение философией производит в душе полный переворот, ибо из всех способностей души одна - способность познания - несомненно, относится к божественным сферам. Так что познание Платон помещает в область нравственности, и поскольку оно имеет целью созерцание Бытия, которое есть Благо, и поскольку в процессе сознания душа достигает самых вершин.

      Кроме мира вещей и мира «идей» существует еще мир небытия. Это «материя». Но она не вещественная основа, или субстанция вещей. «Материя» Платона - беспредельное начало и условие пространственного обособления множества вещей, существующих в чувственном мире. В образах мифа Платон характеризует «материю» как всеобщую «кормилицу», как «восприемницу» всякого рождения и возникновения. «Материя» совершенно неопределенна и бесформенна. Чувственный мир - то есть все окружающие нас предметы - это нечто «среднее» между обеими сферами. Между областью «идей» и областью вещей у Платона посредствует еще «душа мира», или мировая душа. Чувственный мир не непосредственное, но все же порождение мира «идей» и мира «материи».

      Царство «идей» Платона представляет собой определенную систему: «идеи» бывают высшие и низшие. К высшим, например, относятся «идея» истины и «идея» прекрасного. Но наивысшей, по Платону, является «идея» блага. «То, что придает познаваемым вещам истинность, а человека наделяет способностью познавать, это ты и считай идеей блага - причиной знания и познаваемости истины. Как ни прекрасно и то и другое - познание и истина, но, если идею блага ты будешь считать чем-то еще более прекрасным, ты будешь прав» (Гос-во, 307). «Идея» блага стягивает все множество «идей» в некоторое единство. Это единство цели. Порядок, господствующий в мире, есть порядок целесообразный: все направляется к благой цели. И хотя «благо» скрывается во мраке непостижимого, некоторые черты «блага» все же могут быть уловлены. В известном смысле Платон отождествил «благо» с разумом. А так как, по Платону, разумность обнаруживается в целесообразности, то «благо» Платон сближает с целесообразным.

       Но склонность души к созерцанию божественных сущностей не присуща ей от природы. Если ее приходится принуждать к этому посредством обучения, искусного красноречия ил восторженного неистовства, а все это составляет орудие убеждения философа, то значит, в человеке подле божественной и разумной стихии, которая и есть ум, живут два качества, постоянно пытающиеся навязать свою волю, - гнев и страсти. Человеческая душа подобна колеснице: возница, чтобы не сбиться с пути, должен уравновешивать неистовые порывы левой, черной и своенравной, лошади побудительной волей белой лошади. Но как бы ни хороша была последняя, все-таки это лошадь, то есть ей присуща пугающая горячность, и в результате малейшей небрежности возницы колесница может покатиться в сторону гнева. А воля- это и есть гнев, имеющий склонность восставать против разума.

                                                        Заключение

      Благодаря платонизму философия обогатилась религиозной значимостью и усиленными размышлениями о человеке, которых языческому мышлению уже не суждено будет достичь. Рядом с наукой, впервые дав ей четкие определения в соответствии с правилами диалектики, чего не смог сделать Сократ, Платон неожиданно посещаем миф. Его называют поэтом и посвященным в пифагорейские мистерии. В не совмещались свойства таких жриц, как Диотима, и таких древних мудрецов, как Солон; его откровения были подобны тем, которыми Сократ был обязан кваканью лягушек, или пению флейт, или стрекоту цикад на берегах Иллиссос? Другие, например, софисты, в которых многие современные ученые не посмеют узнать себя, скажут, как Сократу Калликлу в «Горгии», что все это лишь басни, вроде тех, что плетут старухи. Но никто не в состоянии опровергнуть доводы, говорит Учитель, что чинить несправедливость опаснее, чем терпеть, злой заслуживает наказания, что нужно избегать лести - лесть всегда бесчестящий член аналои - что, наконец, истинное красноречие, как и всякий другой род деятельности, стремящийся к истине, всегда должно служить Благу.

      Пусть тебя считают безумцем, пусть презирают, смеются, пусть даже оскорбления причиняют тебе страдания, с тобой ничего не случится дурного, если ты поистине достойный человек и предан добродетели. Да послужат нам руководством эти истины, которые учат нас, что лучшая участь, и при жизни и после смерти, - это упражнение в добродетели.

      Итак, в завершение диалектического превращения, в загробной жизни сущностей, когда Истина, Красота и Благо сливаются в единое Бытие, опровержение теории идей способствует распространения основополагающих метафизических тайн, которые не поддаются формулировке и определению обычных людей, но которые философ может постулировать.

                                            Список литературы.

• 1. Диалоги: пер. с древнегреч./Платон. - М: АСТ; АСТ МОСКВА, 2007.-237.
• 2. Античная философия /Жан-Поль Дюмон; М.: Астрель: АСТ, 2006. - 156.
• 3. История античной эстетики./Лосев А.Ф.; М.: Москва, 1974.
• 4. www. krugosvet. ru /Платон