Никита Демидов: Промдизайн как способ связи с реальностью и источник удовольствия

Т.Б.: Никита, почему тебе интересно и важно заниматься промышленным дизайном (если исключить получение этой специальности в УралГАХА)?

Н.Д.: Потому что, в отличие от других дизайнов - графического или интерьерного, - он ближе всего к реальности, плотнее всего с ней связан. Промдизайн требует какого-то чутья реальности, без которого работать сложно, а с ним - легко. Для меня.

Т.Б.: У тебя оно есть?

Н.Д.: У меня - немножко, совсем чуть-чуть. По возможности я его стараюсь развивать.

Т.Б.: Каким образом?

Н.Д.: При решении любой задачи. Ее можно решать формально или искать, как проще, а можно действовать в реальных условиях, идти от пользователя, того, как работает организация, ее условий производства и продажи, технологий, материалов.

Т.Б.: Что тут от дизайна, разве другие не идут точно таким же путем?

Н.Д.: Соотношение всех сторон реальности с проектом. Инженер отвечает за конструкцию, функцию, за то чтобы эта штука держала сама себя. Если он работает один, функциями будет трудно воспользоваться, узнать о них, продать. Дизайнер думает о сторонах предмета относительно всех участников проекта.

Т.Б.: Суммируем. Тебе интересно заниматься промышленным дизайном...

Н.Д.: Потому что это родина дизайна. Все очень конкретно и предметно. Границы   ответственности довольно четко очерчены. Удовольствие от результата гораздо выше, нежели в графике. Я чуть ли не единственный у нас в городе, это очень приятно.

Т.Б.: Как тебе удобнее говорить - «индустриальный дизайн» или «промышленный дизайн» и почему? Мне удобнее «промышленный»...

Н.Д.: Промышленный, потому что в «индустриальном» много лишней патетики. Что-то историческое, как будто урок истории в школе, где рассказывают про индустриализацию. Люди спотыкаются: слово больше, чем надо по размеру. Еще здесь нужно уточнить, что я подразумеваю под промдизайном. Это создание продукта, который будет производиться массовым или серийным способом на широкую аудиторию.

Т.Б.: К сожалению (или не к сожалению), сегодня индустриальный дизайн часто отождествляют только с разработкой так называемых «товаров народного потребления». У В.А. Брагина студия называется - «студия дизайна товаров». Это какая-то подмена?

Н.Д.: У Брагина я подмены не вижу.

Т.Б.: Но ведь многие отождествляют полностью, как будто другого промдизайна нет... Еще полшага - и все начнут делать брендовые вещи.

Н.Д.:  Это не подмена, а результат мифа, которых в промышленном дизайне достаточно много. Надо их разоблачать.
Я разрабатываю сайты, подходя к ним, как промышленный дизайнер. Законы проектирования работают так же, как при производстве касок, например. Мифы вырабатывает само общество, а также профессионалы, студенты, заказчики, потребители. Как правило, это связано с какими-либо иллюзиями или нерешенными проблемами. Например? Самый яркий миф об эстетическом приоритете в работе дизайнера-промышленника. Но эстетика - обратная сторона удобства. А не самостоятельная величина.
Когда организуешь работу, найдя очень красивое, изящное решение, наталкиваешься на то, что его невозможно сделать, иногда просто в силу отведенного времени. Если мысль есть, она все равно воплотится, но пока нужно спроектировать и сделать иначе. Настаивать и превращаться в раковую клеточку под названием эстетический приоритет - глупо. Природа этого мифа проста: когда не можешь организовать процесс и смотришь на BMW или технику Braun, кажется, что нужно делать такие же совершенные вещи, как они. Но они - результат традиций производства (кто-то сказал: чтобы сделать Toyota, нужно построить завод Toyota...)

Т.Б.: А как тебе определение «художественное конструирование»?

Н.Д.: Тоже ничего, если выяснить, что такое конструирование. Мы плохие теоретики.

Т.Б.: Тогда обойдем теоретические вопросы.  Присмотрись к себе. Можно ли  сказать, что ИД каким-то особым образом влияет на мозги проектировщика? Если да, то в чем конкретно это выражается?

Н.Д.: В сравнении с кем? Графическим дизайнером, медиком, психологом? Я не знаю этих специалистов, поэтому не могу сравнить, да и отрефлексировать себя тоже сложно. Для меня (в смысле - я такой) делать легче в проме. Не хочу, чтобы это выглядело, как претензия, что кто-то хуже, а мы лучше. Просто у меня так.

Т.Б.: (А я-то думала, что поэты мыслят рифмами, математики - формулами, а промдизайнеры - еще как-то...). Что ты считаешь самым интересным своим проектом?

Н.Д.: Их два. Студенческая работа - оборудование для детского сада. Взрослая - офтальмологические очки для компании «Дэнас». С детским оборудованием я, как промышленный дизайнер, раскрылся наиболее художественно, а в очках состоялся, как профессионал. У них, этих проектов, история интересная.

Т.Б.: Рассказывай.

Н.Д.: Все эти истории надо бы записывать, но длинная работа, еще не делал никогда.
Детское оборудование интересно тем, что я подошел к нему серьезно. Конечно, сначала хочется поиграться, прикольно сделать. Все детские ассоциации довольно быстро кончаются, а результат не возникает. Глубина проекта пришла от общения с работниками детских садов, детьми. Появившееся решение было для меня очень неожиданным. Если бы сначала сказали, что будет именно так, я бы удивился.
В рамках студенческой работы произошло решение суммы серьезных задач. Смысл проекта получился очень объемным, настолько, что у него хватило запаса для вытягивания теоретической части моей кандидатской диссертации через несколько лет.
Про очки - ситуация гораздо более тривиальная. Были первые очки, за которые мне очень стыдно: вещь получилась плохой, неудобной и некрасивой. Ее тиражировали, продавали, люди тратили свои деньги. Кстати, это именно результат мифа о приоритете эстетических качеств: придумал красиво, реализовать было невозможно.  Мой проект очаровал заказчика. Он переживал за то, что не смог воплотить задуманное мной. Мы оба переживали из-за проекта, причем отношения остались хорошими. Вторая версия очков совсем другая. В них я учел все промахи предыдущей работы. Они получились удобными, красивыми, я радуюсь тому, что их производят.

Т.Б.: Коррекция формы?

Н.Д.: Начал совсем по-другому. В первый раз проектировал на основе гипотетического представления об офтальмологических очках. Рисовал образ, но из-за несоответствия реальности он не мог родиться. Во второй раз я отталкивался от эргономики орбиты глазницы, конструкции, технологии, очень конкретных проблем, которые были выявлены первыми очками. В результате получилось красиво, причем эту красоту я увидел только в конце.

Т.Б.: Красоту в конце? Значит, она приходит, а не является исходной установкой?

Н.Д.: Сложно предположить, из какого места «выстрелит» проект. Есть какие-то законы творчества, и если их соблюдать, то приходишь к результату. К счастью, теперь я знаю, что я к нему точно приду (раньше думал: вдохновение). Все равно приду.

Т.Б.: Это профессионализм?

Н.Д.: Да, это на пути к нему. Еще есть, куда расти.

Т.Б.: Есть ли у тебя авторитеты среди дизайнеров и их проектов - команды, имена, бренды, отдельные вещи? Кто в Екатеринбурге интересный промдизайнер(ы)? И еще один вопрос: мне как человеку постороннему очень заметно разобщение и конкуренция в вашей сфере. Нужны ли профессиональные сообщества, могут ли они вообще существовать у творческих людей?

Н.Д.: Интересных дизайнеров в Екатеринбурге очень много. Работающих по прому - очень мало. Мы действительно разобщены, и это плохо.
Я вижу форму, в которой может происходить общение, - непременно живое обсуждение. Не форумы, не тусовки, а обсуждение проекта, его проблемы. Например, Ваня Парамонов, с которым мы сейчас работаем, очень много мне дал за время работы. Надеюсь, что и я ему тоже что-то дал. Потому что готовимся к разговору, и он касается конкретной работы.
Когда Владимиру Пирожкову задали вопрос о виртуальном проектировании, он признался, что в итоге ему пришлось раз семьдесят летать туда-обратно, ведь работа над проектом состоит из множества мелочей, которые заочно не утрясти. Я вижу общение между дизайнерами в форме консультаций, помощи, обсуждений.

Т.Б.: Клуб?

Н.Д.:  Я бы с удовольствием посмотрел на работу других, поделился опытом.

Т.Б.: А конкурсы типа DIA?

Н.Д.:  Наоборот, здесь источник разобщения. Я не воспринимаю конкурсы серьезно, потому что они демонстрируют односторонний подход, редко приводящий к реальному результату. Например, интерьер музея Природы и Человека в Ханты-Мансийске. В рамках конкурса студенты накидали много идей, но в итоге все равно пришлось делать по-другому, поскольку реальность не связывалась с этими идеями. Конкурсы больше решают PR-задачи.

Т.Б.: У других дизайнеров тоже есть это стремление к взаимодействию? Почему оно ни во что не материализуется?

Н.Д.: Есть вещи, которые мешают. Общение может легко превратиться в болтовню. А хочется (и нужно) делиться, отдавать.

Т.Б.: Что представляет собой дизайн, который тебе нравится, глядя на который ты впервые подумал «design»?

Н.Д.: Это не бренды или иконы. Старк и другие - я бы не сказал, что они мне очень нравятся, тем более, что не знаю условий производства этих вещей. IKEA - да, там принципы промышленного дизайна реализованы очень чисто. Периодически просматриваю лампочки, машинки на designet.ru, думаю: «Ух, как студенты сейчас делают...»

Т.Б.: Может быть, тогда точнее про первую вещь?

Н.Д.: Мясорубка, которую дают рисовать на первом курсе. Серьезная и большая вещь. Галина Михайловна Бренькова дает это задание и открывает глаза на профессию, потому что те, кто рисуют мясорубку, не понимая, что в ней все - от функции, получают карикатуру. И это актуально для всех возрастов. Приходят надутые студенты-дипломанты, а тут им подсовывают мясорубку. С удивлением для себя самого человек открывает вещь.

Т.Б.: Почему девочки, закончившие с такими трудностями и блеском ИД, потом становятся интерьерщиками? Может, это вообще чисто мужское занятие?

Н.Д.: С девочками пока еще не работал. Основания для «мужского» есть. Надо любить все, что любят мальчики. Отверстия (не «дырочки»), детали (не «штучки»). Любить пресс-форму. Надо балдеть от того, какая прочная получается вещь. Может быть, мальчикам это ближе?.. Еще. У мужчины более узкий угол зрения, он четче знает цель, но меньше контролирует пространство, которое вокруг него находится.

Т.Б.: Еще одно сравнение, и на этом, пожалуй, закончим. Мышление университета и мышление архитектурно-художественной академии...

Н.Д.: Да, только не сравнение. Я говорю об объединении сильных сторон мышления, потому что они могут очень много дать друг другу из того, что пока отсутствует. Дизайнерам - горизонты, пространство мысли. Университету  - прагматичность, конкретность мышления.

Т.Б.: Спасибо за разговор. Еще увидимся.

Демидов Н. Ю. Теоретическая модель формирования гармоничной предметглй среды средствами индустриального дизайна